И аз воздам - [72]

Тон был совершенно нормальным, подвоха я не уловила, но было очень неудобно лежать в неизвестности, не зная ничего, что происходит вокруг.

— Кордел, не уходи, посиди еще со мной немного, ладно? Ты только поговори, а то я же ничего не вижу и не знаю. Как получилось, что я лежу здесь? А… где… — я поколебалась, как лучше называть вилта, но раз он сам сказал про имя, то можно и спросить про него, — там еще вилт был, его Виллом зовут. Не знаешь, что с ним?

— Да все с ним в порядке, только что в соседней комнате сидел, живой-здоровый. Я ему сразу все ранки обработал, к завтрашнему утру и следов не останется. Дайлерия, а почему ты файерболл не послала в геликса? Один-два удара и вы могли спокойно идти дальше, не обращая внимания на него… он же специально в камнях прячется, потому что у него никакого покрова нет, один маленький файер и он мигом убрал бы свои нити с тропинки! Тебе что, силу не хотелось на него тратить?

— Кордел, честное слово, я не понимаю, о чем вы говорите, геликсы, файеры… я первый раз слышу эти слова! Поймите же вы, я не Дайлерия, я даже не видела ее никогда!

— Первый раз вижу, чтобы самый обыкновенный геликс заставил потерять память такого сильного мага, как ты. — Баритон говорившего стал холодным и неприятным. — Или ты хорошо притворяешься… но передо мной-то зачем? Не хотела, так и скажи, чего ты мне тут беспамятную изображаешь? Силы в тебе полно, даже Ленмар издалека почувствовал это, а одного файерболла пожалела… ну да это твое дело, раз тебе приятней три дня теперь лежать недвижно, пока все не восстановится.

— Кордел! Ну почему вы не можете мне поверить, я же говорю чистую правду!

— Ну хорошо, хорошо, — устало согласился он, — ты не Дайлерия и ты говоришь чистую правду. Лежи, все равно сейчас тебе ничего другого делать нельзя…

— Скажите, — попыталась я перевести стрелки на другое, — а что… у меня пострадало? Что вообще этот, как его, геликс, делает?

— Кожу разъело, — оживился Кордел и начал объяснять, — лицо, плечи, грудь — куда приложился, там и разъело. Ты что, лицом к нему стояла?

— Я же не знала, что это такое вылезло из-за камней, — воспоминание о темной массе, вставшей из гряды, было неприятно и мерзко. — Сперва эти присоски-кровососы, я их отрезАла от Вилла, а они завизжали и взбесились, потом эта… дрянь…

— Эта дрянь, как ты изволила выразиться, накрывает добычу и начинает обволакивать ее со всех сторон, растворяя потихоньку. То, что остается — утаскивает к себе и там доедает. Если б мы с Ленмаром не успели, чтобы с тобой было? — Кордел не любопытствовал, он констатировал давно известный ему лично факт и попутно объяснял его мне, но поскольку я молчала, сам и ответил, — к середине ночи даже воспоминаний о тебе не осталось бы. От Вилла, кстати, тоже. Но с ним хоть все понятно, он без силы совсем, а вот ты… ножом с геликсами много не навоюешь, разве что щупальца обрежешь, чтобы не склеил раньше времени. Ладно, я пойду, у меня еще дел много и без тебя, — мой собеседник поднялся с лежанки и под его весом заскрипели половицы.

— Кордел, — окликнула я его, — подождите пожалуйста, мне очень надо вас спросить, — я понизила голос, чтобы никто лишний не слышал, — скажите, может быть вы знаете, почему… Вилл так ненавидит меня, то есть Дайлерию?

— И ты еще об этом спрашиваешь? — сухо ответил Кордел. — Пить захочешь, позови.

Стукнула дверь и в комнате воцарилась тишина.

То, что Дайлерия успела наследить и тут, было понятно и без дополнительных объяснений. Кордел в здешнем мире врач, если я правильно поняла, то он лечит меня от последствий общения с геликсом. Сам геликс — непонятная субстанция, сидящая в засаде и подстерегающая неосторожных путников после захода солнца. Маги его не боятся, один файер… кстати, а что это такое? Огонь, что ли? Ну откуда я им этот огонь возьму, если я ни чуточки не маг, ничего не умею и даже не представляю, что надо для этого сделать! Щелкнуть пальцами? Попрыгать на одной ноге? Прочитать заклинания? Утешать может пока что одно — есть меня никто не собирается, привязана только потому, что нельзя трогать те места, где намазано, даже шевелиться нельзя. А где намазано-то? Посредством многократных шевелений, вздохов и дутья воздуха на себя выяснила, что неизвестный геликс оплевал меня качественно, чуть ли не по пояс. Или лишнее сползло туда, за пазуху? Ощущение на теле было неприятное, но терпимое, к тому же ко мне никто не заходил, голоса за стенкой были слышны настолько плохо, что я даже не разобрала, сколько народу там говорит и я постепенно уснула, устав от безумных предположений и воспоминаний.

Спать на спине да еще в неподвижном состоянии было сродни пытке. Я отлежала весь зад, под затылком уже была не подушка, а горячая продавленная плюха, вдобавок страшно хотелось пить и я вся извертелась на лежанке от невозможности занять себя хоть чем-то. Позвала Кордела, но он либо не услышал, либо вообще его не было в доме, никто не откликался, а пить хотелось страшно.

— Корде-ел! — орать не получается, никого рядом нет и что, так и помирать тут от засухи? Зачем говорил, что надо его позвать, если пить захочу?