И аз воздам - [43]

Вот это номер! Значит, у Дайлерии… то есть у меня, еще и муж имеется, а она ведь про это мне ничего не сказала! И где этот самый муж, интересно? Если его комната закрыта наглухо, то стоит предположить, что сей индивидуум в настоящее время отсутствует по известной всем, кроме меня причине. Сбежал с любовницей? Уехал в командировку? Пал смертью храбрых? Пошел на повышение и бросил жену прозябать здесь? Хорошо было лишь одно, что он отсутствовал и в ближайшие три дня вряд ли свалится как снег на голову, потрясая кулаками и выводя меня на чистую воду.

— Открывайте, — я постаралась сделать более чем равнодушный голос, — прошло уже два месяца и я не собираюсь лить слезы на пороге.

— Слушаюсь, госпожа Дайлерия — зазвенел ключами мажордом, — но в его голосе прозвучало удивление. — Пожалуйста, тут никто ничего не трогал, как вы и приказали.

Комната больше походила на кабинет, но особо таращиться по сторонам нельзя, раз это муж, то я должна знать его комнату, как облупленную, и особого интереса не выражать. Шкафы с книгами по обоим стенам с двух сторон, письменный стол посередине, массивное кресло за ним. На противоположной стене два больших арочных окна, между которыми в простенке тоже шкаф с книгами. Умный был, да? Справа проход, скрытый темной тяжелой занавеской, пожалуй, я туда тоже прогуляюсь для порядка. Решительный шаг в сторону темного прохода отдавался в пустой комнате легким эхом, но перед занавеской я со всего маху влепилась во что-то, больше всего напоминающее плотную мягкую резину, и оно отбросило меня назад. Потерев лоб, я протянула руку и она опять натолкнулась на незримое сопротивление. Преграда? Защита? От кого, от меня? Я ощупала площадь от низа до самого верха — эта защита занимала полностью весь арочный проем, не оставляя ни малейшей щели нигде. Раз нельзя, то и лезть не буду, надеюсь, там не припрятан рецепт вечной молодости, а то было бы обидно! Обернувшись, я увидела сползающую с лица мажордома улыбку. Это что значит, что он рад тому, что меня защита не пустила дальше? Ох, как непросто тут все!

Еще одна дверь из кабинета располагалась в стене слева, напротив защищенного прохода и туда я попала беспрепятственно. Обычная спальня, вон и тазик в углу, в альковчике, полураскрытые дверцы стенного шкафа с одеждой, смятое белье на кровати, еще одна неширокая дверь, через которую прямо в стены вплавились две длинные полосы. Если прикинуть по расстояниям, то это получается дверь в спальню Дайлерии.

— Не открывается, — согласился со мной мажордом, — со всей силы приложился, аж на дворе кролли визжали, как будто их режут. Сказал тогда, чтоб потом камнем заложили, да не успели мы, а потом и надобность отпала.

Попинав для порядка дверь, я убедилась, что открыть ее невозможно и пошла вокруг кровати. Такое впечатление, что хозяин как ушел последний раз, так больше и не возвращался. Неуютно тут, да и пыли уже полно… На полу лежала кучка пепла, поднявшаяся в воздух, когда я прошлась мимо и осевшая серой пылью. Жгли что-то? Кто, хозяин жег или Дайлерия? Бросив последний взгляд на неубранную комнату, я вышла в кабинет и только сейчас обратила внимание на такую же кучку пепла, только потемнее. Присела, провела по ней пальцем и почувствовала легкий укус, как от наэлектризовавшейся синтетики. Вопросительно подняла взгляд на мажордома, требуя разъяснений.

— Не заходил сюда никто, как вы и приказывали, — начал оправдываться он, — с того самого дня, как вы уехали с хозяином, сюда ничья нога не ступала, окромя вашей. Вы по возвращении домой без меня сюда заходили, я в коридоре стоял. Вы же и сожгли все его портреты, даже тот, где вы с ним вместе стоите после храма, а жаль, вы там такая красавица, любо-дорого посмотреть было, да и господин Орвилл никогда уродом не был! Вы уж простите меня, госпожа Дайлерия, но негоже это было все его портреты уничтожать, хоть он и погиб… Посмотрели бы на него лишний раз, вспомнили бы хорошим словом, — он опасливо посмотрел на меня, ожидая запрета на разговор, но я боялась даже пошевелиться, чтобы он ни в коем случае не замолчал. — И вас ведь как любил, когда вы здесь поселились, ради вас был готов на все! И Эбери любил… зачем же вы так поступили с бедной девочкой? Ее ведь спасти можно было… — он сгорбился и смахнул со щеки побежавшую слезу. — Теперь вы одни совсем остались… ох, простите меня, госпожа Дайлерия, заговорился я совсем, забудьте, что я вам наговорил, прошу вас! — тон мажордома поменялся с искреннего и дружеского на угодливый. Несколько откровенных фраз, вырвавшихся у него в комнате хозяина, которого он вдруг вспомнил, не давали ему покоя и он всячески старался побольше говорить, чтобы загладить мое впечатление от услышанного.

— Пошли отсюда, — подтолкнула я мажордома к дверям, — и пришли сюда служанок. Убрать надо все, постель перестелить, вещи проветрить.

— Вы хотите… — мажордом уставился на меня с ужасом и я недоуменно поморгала, протирая глаза от пыли. — Вы хотите… нет, госпожа Дайлерия, не надо его сюда селить! — он посмотрел на меня, но опять сник и сокрушенно покачал головой.

— Послушай, — начала я по возможности мягче, — я попросила только убрать комнату и перестелить постель. Там грязно, пыльно и плохо пахнет. Больше ни о чем речи не шло. Негоже, чтобы комната хозяина выглядела, как помойка, даже если он погиб. Жалко, что нет его портретов, я… видимо была в большом горе, что уничтожила их.