Хуторянин (Лишний 1) - [161]

Оба оболтуса были заняты. На стоящих рядом специальных кóзлах смутно белело два раскоряченных, распяленных веревками голых тела. На ближних к входу, младшенький старательно охаживал вожжами дебелую бабу. Над получившим уже свою долю ударов парнем сзади сосредоточенно и напряженно трудился старший. Неслышно повиснув на притолоке, Алекс мягко спрыгнул на унавоженную землю и скользнул в тускло освещенную парочкой поставцов внутренность конюшни — планы можно и поменять, а пренебрегать возможностью разом вырубить три пятых вражеского гарнизона не стоило. Гуманность и человеколюбие опять же в полном соответствии с местными законами. Ну не позволяли подобного уложения о мягком рабстве. Впрочем, оболтусов вырубил и связал, а страдальцев так и оставил, мужику еще и рот заткнул найденной под козлами тряпкой. Техника безопасности рулит!

…Дедал тяжело опустился на лавку в столовой. Стемнело, а поужинать так и не успел. Уж больно день выдался хлопотный, хоть и прибыльный. Удалось утереть нос Григу с его пришлым прихвостнем… Жаль девку не удержал, но коровы и козы уже утречком будут на пастбище у дальней кошары. Хорошие у соседа коровы, Лизка не великого ума баба, но скот обихаживает лучше не надо.

Старик прикидывал как завтра половчее соседа встретить. Он даже с коровами послал только рабов под присмотром третьей жены, уж больно грела надежда, что Григ припрется поутру разбираться или сам-один, или, вообще, пришлет молодого наглеца.

«Это не в лесу из-за кустов голышами швыряться, да арбалетами грозить. На хуторе моя сила. И хрен те, хрыч старый, а не торги. Нашпигуем болтами прямо у ворот, а нет, так на хуторе, все одно, кончим. Вот ежели вчетвером припрутся… Тогда только за воротами бить. Ниче-ниче! Слишком увертливых потом на коняшках догоним.»

Старик сердито рыкнул на запропавшую стряпуху, но тут из кухни вместе со скрипом тяжелой двери втекла высокая угловатая тень в странном широком одеянии с капюшоном. Она неслышно скользнула к столу и на оторопевшего хуторянина уставилось острие короткого железного болта. Небольшой арбалет глухо стукнул ложась на широкую грубо сколоченную столешницу.

— Ну здравствуй, соседушка…

Почти неслышный но хорошо знакомый шепот острым ножом резанул по ушам. Дедала захлестнула злоба, он взметнулся над столом разъяренным медведем, отшвырнул тяжелую скамью и… напоролся на торец дорожного посоха.

Алекс направил оружие в солнечное сплетение вздымая врага словно тюк сена на вилах, очень хотелось приласкать старого выкидыша гиены по яйцам, но их надёжно скрывал стол. Дедал ростом оказался далеко не дядя Степа. Тяжелое древко врезалось в толстую бычью кожу широкого пояса и только поэтому хуторянин не сдох на месте. Скрюченное дикой болью тело оторвалось от пола, глухо впечаталось в бревенчатую стену и, зависнув на миг, обрушилось вниз, разнеся вдребезги пристенный сундук.

Второй удар грудью, как и положено настоящему брутальному мужику, встретил сынок-никчёмыш. Ненужному наследничку не повезло — Чужак бил на скрип петель, не оборачиваясь, на обратном ходу и в полную силу. Насмерть бил. Спускать наглый разбой он не собирался. Тем более, нападение со спины. А для разборок и прочего общения и старой гниды много… Потому увенчанный железным подтоком конец с хрустом проломил грудную кость круша ребра и вгоняя их осколки в легкие, разрывая в лохмотья внутренности вместе с сердцем. Тяжелая откормленная туша, вопреки голливудским канонам, не взлетела и не взорвалась. Обвисая на прочном древке, она сдутой резиновой куклой сползла на пол в лужу густой алой крови.

Алекс не видел падения, он и не собирал поворачиваться, когда в него вцепились выцветшие от старости, горящие ненавистью глаза. Дедал оказался куда крепче своих ровесников, он так и не потерял сознания и даже успел продышаться прежде чем его единственный родной сын окончательно затих.

— Будь здрав, соседушка… — повторное приветствие прозвучало предельно издевательски, но Дедал не разобрал слов. Хрипя и задыхаясь он ворочался в груде расщепленных деревяшек, вытянув длинную лапу скреб толстую столешницу заскорузлыми пальцами пытаясь зацепиться, подтянуть отяжеленное ленивой жизнью тело, утвердиться на непослушных ногах. Лицо Чужака свело в жуткую маску. И так-то не слишком благодушная натура землянина за последние месяцы сильно ожесточилась. Новая среда обитания быстро и грубо обтесывала его снаружи, а поселившийся в душе Зверь непрестанно грыз изнутри. Прибить урода хотелось так, что сводило пальцы, но без старого упыря горе-наследнички передерутся раньше, чем его прикопают. Хозяйство побоку, половина рабов сдохнет ближайшей же зимой от бескормицы… Можно угробить всю семейку и захватить хутор… Но вешать себе на холку еще и этот геморр… совсем в лом, слишком уж хлопотно. Налаживать хозяйство, ставить собственных и чужих крыс в стойло — работы на пару-тройку лет, не меньше. Еще и с городские чиновники насядут, бодайся с ними не по-детски, ну не заглатывал еще сосед соседа в Хуторском крае… Тут уж или всё и всех бросать или про поиски плохишей-перебросчиков и вовсе забыть придется. Не-е-е, пережевать бы да проглотить уже откушенное…