Хунну и Гунны - [7]

Шрифт
Интервал

Приступая к разбору теории монголизма Гуннов, мы, прежде чем представить собственные замечания, считаем нужным привести возражения, сделанные до нас и притом лицами, с мнением которых по этому поводу необходимо считаться. Нужно заметить, что эти возражения настолько убедительны, что во многих отношениях совершенно подрывают авторитет этой теории, и мы, со своей стороны, не можем иногда найти лучшего возражения, как повторение высказанного до нас. Известный французский монгололог Абель Ремюза в своей книге «Recherches sur les langues tartares», Paris, 1820) на стр. 245–6 приведя гипотезу Палласа, выразился так: «Прежде чем принять это мнение, мне кажется необходимым расследовать, как называются Малая Азия и Кавказ в монгольских книгах, которые могли быть написаны самое раннее при Чингиз–хане через много столетий после экспедиции, о которой идёт речь». Он считает возможным весьма ранние переселения монгольских народов на Запад, но думает, что трудно узнать, что с ними сталось и как называются те страны, куда они пришли. Относительно предполагаемого тожества Гуннов и Монголов, высказанного Палласом и Бергманом, он выражает сомнение на том основании, что собранных до сих пор материалов совершенно недостаточно и нужно ещё исследовать многие сочинения, касающиеся происхождения Гуннов. В частности Ремюза остановился на производстве слова Калимак. Относясь скептически ко всем словопроизводствам Абуль–Гази, он указывает на то, что Калмыками называются Монголы, ушедшие вперёд, а не оставшиеся позади. Заметим, что самое производство слова Калимак, столь различное у Палласа и Бергмана, точно не установлено[14]. Даже сторонники монголизма Гуннов оставляют в стороне это сопоставление с Калмыками. Так Шмидт в своих «Forschungen» на стр. 48 заявляет, что это слово татарское, самим Монголам непонятное, а Нейман на стр. 16 своего сочинения «Die Völker des südlichen Russlands» тоже высказывается против этого отожествления. Приведя предание, сообщенное Палласом, он выражает мнение, что в этом предании «очевидно смешаны» древние переселения Калмыков с более поздними Гуннов[15]. Итак мнение Палласа, высказанное мимоходом и, по мнению известного монгололога, основанное на неправильном понимании текста, не заслуживает внимания. Теперь перейдём к Бергману.

Тут мы должны сказать, что общность обычаев Гуннов и Калмыков, как доказательство их тожества, не может быть принята. Вспомним только, как не так давно некоторые учёные именно на основании сходства обычаев считали Гуннов славянами. Вообще это сходство не кажется нам убедительным для признания двух народов за один и тот же. Если уже между Славянами, которые являются в истории осёдлыми, и Гуннами, которые в IV и V веках были отчасти кочевым, отчасти полукочевым народом, находят общие обычаи, то как же должны быть схожи обычаи двух кочевых народов, жизнь которых сложилась под всеуравнивающим влиянием степи. Неужели можно говорить, что Гунны и Калмыки один и тот же народ, только потому, что относительно тех и других были распространены те же самые заблуждения? Разве можно утверждать, что два народа тожественны потому, что носят чубы? Впрочем кажется, что эти доводы на основании сходства обычаев не убедили многих, так как о них больше и не говорили[16]. Больше внимания обратило на себя указанное Бергманом сходство физического типа Гуннов и Калмыков. О нём позже говорили и естествоиспытатели. Так, академик Бэр, отрицавший искусственное изменение черепа у гунских младенцев, о котором сообщил Аполлинарий Сидоний, а за ним и Ам. Тьерри, считал главное ядро этого народа — чистыми Монголами (см. стр. 45 статьи Die Makrokephalen im Воden der Krym und Oesterreichs, §6, Ob die verbildeten Köpfe von den Hunnen stammen? помещенной в Mémoires de l’Académie imperiale des sciences de St. Petersbourg, VII série, II tome, №6). Однако, в настоящее время пришли к убеждению, что так называемый монгольский тип у восточно–турецких и восточно–финских племён выражен нисколько не менее резко, чем у собственно Монголов[17]. Западные Финны и османские Турки не особенно резко выражают монгольский тип, но если мы возьмём какого–нибудь Вогула (этот народ, как известно, принадлежит к угро–финскому семейству) или Каракиргиза (турка), то они по наружности не будут особенно отличаться от Монголов. Потому–то при пересмотре вопроса о Гуннах антрополог проф. Анучин, возражая Иловайскому, считал этот народ не арийцами, а урало–алтайцами, не относя его, однако, по физическому типу ни к одной из групп этого племени (см. Труды этнографического отделения Московского Общества любителей естествознания, 1886, VII, 37 заседание). Ещё Клапрот высказался по поводу отожествления Гуннов и Монголов на основании сходства физического типа. Он сказал следующее на стр. 239 своих «Tableaux historiques de l’Asie» (Paris, 1826): «Эти описания могут быть применены ко многим народам северной Азии; к ним подходят как Вогулы, Самоеды и Тунгузы, так и народы монгольского племени». Итак, сходство физического типа не достаточно для отожествления Гуннов с Монголами. Совершенно оставляя такое бездоказательное мнение, как заключение о тожестве Гуннов и Калмыков из общего им недостатка, мы перейдём к лингвистическим доводам Бергмана, которые сам автор считал наиболее вескими. Однако эти доводы были опровергнуты Клапротом (цитов. соч., стр. 241). Справедливо напав на произвольные сопоставления имён и слов, сохранённых нам древними авторами от языков исчезнувших народов, со словами первых попавшихся языков


Рекомендуем почитать
Военная держава Чингисхана

Для мировой истории возникновение в XIII веке военной державы Чингисхана, сумевшей подчинить себе многие более развитые цивилизации того времени — Китай, почти весь мусульманский мир, Русь и часть Восточной Европы, — явление чрезвычайное. Особое значение оно имело для формирования российской государственности. На основании многочисленных письменных источников автор рассматривает особенности государственного механизма монгольской империи, благодаря эффективности которого сравнительно малочисленный народ сумел завоевать полмира. Большое место в книге отведено вкладу монголов в развитие военного искусства Средневековья, их тактике и стратегии в ходе завоевательных походов первой половины XIII века.


Прошлое Тавриды

"Предлагаемый вниманию читателей очерк имеет целью представить в связной форме свод важнейших данных по истории Крыма в последовательности событий от того далекого начала, с какого идут исторические свидетельства о жизни этой части нашего великого отечества. Свет истории озарил этот край на целое тысячелетие раньше, чем забрезжили его первые лучи для древнейших центров нашей государственности. Связь Крыма с античным миром и великой эллинской культурой составляет особенную прелесть истории этой земли и своим последствием имеет нахождение в его почве неисчерпаемых археологических богатств, разработка которых является важной задачей русской науки.


Краткий очерк истории Крымского ханства

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Тоётоми Хидэёси

Автор монографии — член-корреспондент АН СССР, заслуженный деятель науки РСФСР. В книге рассказывается о главных событиях и фактах японской истории второй половины XVI века, имевших значение переломных для этой страны. Автор прослеживает основные этапы жизни и деятельности правителя и выдающегося полководца средневековой Японии Тоётоми Хидэёси, анализирует сложный и противоречивый характер этой незаурядной личности, его взаимоотношения с окружающими, причины его побед и поражений. Книга повествует о феодальных войнах и народных движениях, рисует политические портреты крупнейших исторических личностей той эпохи, описывает нравы и обычаи японцев того времени.


История международных отношений и внешней политики СССР (1870-1957 гг.)

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рассказы о старых книгах

Имя автора «Рассказы о старых книгах» давно знакомо книговедам и книголюбам страны. У многих библиофилов хранятся в альбомах и папках многочисленные вырезки статей из журналов и газет, в которых А. И. Анушкин рассказывал о редких изданиях, о неожиданных находках в течение своего многолетнего путешествия по просторам страны Библиофилии. А у немногих счастливцев стоит на книжной полке рядом с работами Шилова, Мартынова, Беркова, Смирнова-Сокольского, Уткова, Осетрова, Ласунского и небольшая книжечка Анушкина, выпущенная впервые шесть лет тому назад симферопольским издательством «Таврия».