Хунхуз - [7]

Станичники развернулись и медленно поехали к лесу. Там в ложбинке развели костры и устроились на ночлег. А пять казаков спешились, вышли из леса и нырнули в высокую траву.

Ночь выдалась холодной и влажной.

Казаки вернулись утром совершенно обескураженные. Они честно промучились ночь в холодной росе, и когда солнце осветило восточные склоны гор на западе, ещё в промозглой тени восточных гор, казаки подошли к кумирне и обнаружили, что конверт с деньгами исчез.

В заброшенной фанзе от выстрелов очухался Аким Харитонов. Он обвёл глазами незнакомое помещение, увидел сидящую на коленках и плачущую Любу и прижавшегося к ней испуганного Ефимку.

– Где это мы?

– В фанзе какой-то.

– А что за выстрелы?

– Манзу и корейцев, должно быть, убили. Говорят, что ты с ними пришёл.

– Да? А ты что здесь делаешь?

– За тобой пришла.

– Зачем?

– Жалко же, пропадёшь.

– То бы я один пропал, а теперь трое пропадать будем. Зачем Ефимку-то за собой притащила.

– Так он за мной увязался, да и слушаешь ты его, когда пьяный.

– Как вы меня нашли?

– По дороге в посёлок встретила какого-то манза. Я спросила его: «Не видел ли он русского?» Он сказал, что видел с двумя корейцами и манзой, вызвался проводить. Вот и привёл сюда.

– У хунхузов мы.

– Вот говорила я тебе: «Не пил бы…»

– Ладно, – отмахнулся Аким.

Тут вошёл китаец, поманил Акима рукой и сказал:

– Элос (русский), ходи сюда.

Вышли на улицу, перед Акимом стоял среднего роста китаец с большой бородавкой под левым глазом. Он довольно-таки сносно говорил по-русски, стал выспрашивать Акима – кто он, что он. На все ответы казака кивал задумчиво.

В фанзу Аким вернулся более или менее успокоенным.

– Они со станицы за нас выкуп возьмут, Любаша.

Утром хунхузы повели своих пленников куда-то в горы. Шли долго, пока не пришли к маленькой охотничьей фанзе, стоявшей с краю небольшой полянки, у подножья пригорка, поросшего редким лесом. Хунхузы расположились на поляне, пленников заперли в фанзе, еды им не дали.

– Главное не показывать страха перед ними, – учил Аким сына, – они себя называют храбрецами, и храбрость в других уважают.

Прошла ещё одна тягостная ночь. Утром хунхузы загомонили, чем-то взволнованные. Предводитель хунхузов перекричал своих подчинённых, стал чего-то говорить, ему возражали.

Аким побледнел, он понимал немного по-китайски.

– Плохо дело, Любаша, убить нас хотят. Деньги они получили, да злы они на казаков за что-то, за что – не понял. Вот, что. Пока они там орут, пошли-ка отсюда, Бог даст, догонять нас не будут. Выкуп-то они получили.

Акиму удалось сбить палку, которой подпиралась дверь фанзы. Дверь осторожно приоткрыли, первым выскочил Ефимка, за ним Люба, последним вышел Аким. Беглецы сразу завернули за фанзу и скрылись в лесу. Они шли на север, стараясь идти так, что бы солнце у них было справа и чуть за спиной. Шли долго, стараясь не шуметь, прислушиваясь к звукам леса. Всё было тихо. Вышли на тропу, пошли быстрее. И тут слева раздался выстрел, за ним – второй. С горы спускались хунхузы.

– Бежим! – крикнул Аким.

Беглецы побежали. Тропа сначала свернула налево, потом вильнула вправо, обходя небольшую горку. Хунхузы неслись вслед. Аким подобрал с земли крепкую палку.

– Бегите, спасайтесь, я задержу.

– Аким!

– Прости меня, Люба, спасайся.

Люба бежала, длинные юбки её сдерживали бег, силы покидали её.

– Сыночек, Ефимушка, беги до посёлка и не оглядывайся.

Ефимка оглянулся на мать, кивнул и побежал по тропинке ещё быстрее.

Расстроенные казаки, не таясь, подъехали к кумирни. Осмотрелись кругом: конверта с деньгами ни под чугунком, ни где-либо ещё видно не было.

– Что ж, – сказал Кудряшов, – подождём. Деньги они получили, значить должны вернуть Харитоновых.

Ждали долго, солнце завалило за полдень, когда вдали на тропе увидели одинокую маленькую фигурку – Ефимка. Поскакали к нему.

– Ефимка, – обратился к мальчику атаман, – тятька с мамкой где?

Мальчик замотал головой и заплакал:

– Не знаю, там остались.

Он стал сбивчиво рассказывать, что произошло, у казаков посуровели лица:

– Ну, не дай Бог.

– Поехали, Степан Кузьмич, авось живые, выручим оружно, если по-другому не получиться.

– Едем, – согласился атаман.

Ефимку отправили в посёлок с двумя казаками, а сами поехали в горы. Дорога незнакомая, станичники ехали настороже с карабинами в руках. За очередным поворотом тропы пред ними предстало страшное зрелище.

У тропы на коленях стоял труп Любы, плечами упёртый в землю, за ней, тоже на коленях стоял труп Акима, плечами упиравшийся в зад своей жены, голов их не было видно, головы нашли потом, за трупами.

– Чисто хунхузская шутка, – сказал Кудряшёв, – они считают, что это смешно – голова одного как бы в заднице у другого.

– Они у нас обхохочутся, – мрачно пообещали казаки, – дай только до них добраться.

Охотничья фанза должна была быть близко, поехали, опасаясь нарваться на засаду. Засаду не обнаружили, зато увидели, что у стены фанзы, рядом с распахнутой дверью, стоят две винтовки.

В фанзе четыре китайца азартно резались в карты. Они ошалело посмотрели на казаков и продолжили играть.

– Опиумом, наверное, обкурились, мерзавцы, – прозвучало предположение.