Хунхуз - [6]

В это время на китайском берегу косил сено илюхинский казак Осип Овчинников со своим двенадцатилетним сыном Иваном.

На той стороне реки Уссури много хорошей земли и казаки пользуются любым свободным клочком земли под пашню или сенокос. Китайцы на это смотрят сквозь пальцы, но и сами, в свою очередь, зимой ходят беспрепятственно охотиться на русскую сторону или летом ищут женьшень в горах.

Вдруг за лесом раздались отчаянные крики и выстрелы. В той стороне стояла заброшенная китайская фанза.

– Что там такое может происходить? – недоумевал Овчинников. – Ну-ка, Ванька, сбегай, сынок, посмотри, что там происходит. Только осторожно.

Мальчик бесшумно скрылся в лесу. У фанзы он увидел вооружённых людей в синих одеждах. На земле, судя по одежде, валялись убитые корейцы. Ваня увидел, как в тёмный проём двери втолкнули Любу с Ефимкой, а оттуда за косу вытащили китайца. С китайцем о чём-то долго говорили, а потом начали бить. Испуганный мальчик бросился к отцу.

– Там одни манзы с ружьями бьют другого, безоружного манзу, а корейцы убитые лежат. И тётя Люба с Ефимкой там.

Со стороны заброшенной фанзы раздался выстрел.

– Это, должно быть, хунхузы, – сказал Осип. – Ну-ка, сын, собираемся и в посёлок.

В посёлке Овчинниковы обо всём рассказали поселковому атаману Степану Кудряшову.

Стоял июнь – покосная пора, все казаки посёлка были на своих делянках, да и поздно было кого ни то искать, вечерело уже. Поиск Харитоновых решили отложить до утра.

Утром пять казаков во главе с атаманом пошли на китайский берег Уссури. Оделись они в казачью форму, что бы манзы видели, что они казаки, а не кто-то ещё. В китайском посёлке им рассказали, что вчера видели русского в сопровождении двух корейцев и одного китайца, они купили ханьшин у местного винодела и отправились назад к реке. Женщину с ребёнком они не видели, хунхузов тоже. А этот русский был не казак, потому что у казаков фуражка с жёлтым околышком, а у того была просто шапка.

Китайцы явно что-то хитрили. Все в округе знали, что вне службы казаки в форме не ходят, разве что старую донашивают.

Казаки, посовещавшись, решили добраться до заброшенной фанзы, но тут из толпы любопытных жителей посёлка, вышел китаец, протянул атаману сложенный вчетверо листок бумаги и сказал:

– Ваша фанза ходить нету.

На бумаге карандашом было написано: «Кудаляшофу атамана».

И дальше: «Тебе хочу твой люди ходи назад положи пять тысяч рубли сопка дорога первый бога фанза».

Что означало: «Атаману Кудряшову. Верну твоих людей, если положишь пять тысяч рублей в первую кумирню по дороге в горы».

До заброшенной фанзы, казаки всё-таки доехали в сопровождении старшины китайской поселковой милиции. Там, естественно, никого не застали. Три трупа так и лежали непогребённые, и среди многочисленных следов от остроносых китайских ул, разобрали отпечаток русского сапога – значить Харитоновы живы.

Китайцы делают улы двух видов: круглоносые и остроносые. Круглоносые носят земледельцы, а остроносые носят те люди, кому приходиться много ходить по лесу и траве – охотники, искатели женьшеня и разбойники – такие улы не задерживают движение. Сомнений не осталось – здесь действительно побывали хунхузы.

Казаки вернулись в посёлок, и Кудряшёв послал нарочного доложить о происшествии станичному атаману.

После долгого и бурного совещания, решили, не торгуясь, оставить в кумирне пять тысяч рублей, но устроить засаду. Если удастся схватить хунхуза, пришедшего за деньгами, то за его свободу, можно потребовать освобождение Харитоновых. Хунхузы своих в беде никогда не бросают и всегда выручают, иногда, даже рискуя жизнями.

На следующий день три десятка станичных казаков в форме, на лошадях и при оружии переправились на китайский берег Уссури. Они обогнули посёлок и по дороге, больше напоминающею широкую тропу, отправились в горы. В десяти верстах от посёлка, на выезде из леса, на перевале заметили кумирню. Кудряшов приказал двадцати казакам остаться в лесу, а сам с десятью казаками поскакал к кумирни.

Кумирня – это три стены и плоская крыша, сложенные из дикого камня высотой примерно два аршина (1,5 метра), внутри на каменном возвышении стоял чугунок, наполненный пеплом, вокруг валялись приношения: пуговицы, ленточки, обрывки материи. У такой кумирни инородец – гольд, ороч или таз – всегда остановиться, выкурит трубку, а пепел выбьет в чугунок, а китаец подожжёт ещё и курительную палочку. На стене внутри кумирни прикреплена красная лента с китайскими иероглифами.

– «Владыке гор и лесов, прирост богатства охраняющему. Коли просишь, то непременно и обещай – тогда просящему не будет отказа», – перевел надпись Кудряшов.

– Тигру поклоняются, – сказал Овчинников.

– Да, – согласился атаман, – манзы думают, что в тигра вселяется дух какого-нибудь великого полководца, вот и просят у него удачи.

Кудряшов положил под чугунок конверт с деньгами, огляделся.

– И где будем засаду устраивать? – сказал он.

– В траве напротив входа в кумирню залягут пять человек без лошадей, – предложил Овчинников, – а остальные будут в лесу ждать наготове.

– Что ж, так и сделаем, – согласился Кудряшов.