Худшие опасения - [4]

— Мы непременно придем, — сказала Эбби. — Все, кто остался.

Душой кампании «Спасем римское кладбище» был Нед.

— Мне лично все равно, — сказал мистер Лайтфут, — когда человек умер — сегодня или две тысячи лет назад. Я с вами согласен: любой покойник достоин всего наилучшего. Учтите, я не говорю, что из университета прислали те же самые кости, которые забрали. Кости старые, из пыльного шкафа какого-нибудь старого пня-профессора, — разве разберешь, чьи они, каких времен? Но что человеческие, это факт, этого не отнимешь. Кости — шут с ними, с костями. Главное — сделать все по-божески.

Эбби и Вильна сели в машину. Им было как-то не до бесед о древнеримских останках.

— А миссис Лудд приедет проститься с покойным? — спросил мистер Лайтфут.

— Всему свое время, — сказала Эбби. — Там достаточно холодно?

— Тут мне лучше знать, — сказал мистер Лайтфут. — По обычаю, первыми приходят проститься вдова и дети, если только они есть. Я даже удивился, когда вы подкатили. Но, вероятно, у вас в «Богемном поясе» все по-своему: вы смотрите на мертвецов под эстетическим углом.

— Мы просто скорбим и ищем утешения, — возразила Эбби, — как и всякий в нашем положении.

— Голубка, давай, наконец, уедем из этой мрачной лавочки, — заявила Вильна во весь голос, не стесняясь мистера Лайтфута. — Здесь все ну совершенно сумасшедшие.

Эбби задним ходом выехала на улицу. Вильна действовала ей на нервы, а «Частная скорая помощь» загораживала проезжую часть, и потому в воротах Эбби чуть не столкнулась с крохотным «Мини». Его вел незнакомый ни Эбби, ни Вильне седой мужчина с угрюмым лицом, застывшим, как маска. Рядом с ним сидела немолодая грузная женщина — заплаканная, скорбно кривящая рот, убитая горем.

…Эбби вновь подчинила себе машину.

— Голубка, я шею вывихнула, — пожаловалась Вильна. — Поосторожнее нельзя?

— Да погоди — ты видела, кто это был? — спросила Эбби.

— Это была Дженни, — объявила Вильна. — Кто б сомневался.

3

Когда Эбби с Вильной вернулись в «Коттедж», Александра как ни в чем не бывало пропалывала в саду клумбу с анютиными глазками. Алмаз, высоко держа голову, восседал на низкой каменной ограде, не заслуживающей гордого звания «забор», — ведь она не допускала к задней стене дома разве что буйные заросли бурьяна. Что до посетителей — будь то долгожданные гости, молочник с почтальоном или сборщики пожертвований — то им стена не мешала: перешагивая через нее, они беспрепятственно достигали черного хода, который и служил основным входом в дом. Парадная дверь была очень уж громадная и тяжелая, а ведущая к ней дорожка давно уже требовала ремонта.

— С Недом все нормально? — обратилась Александра к Эбби, глянув на Вильну, как на пустое место.

— Да-да, все в полном порядке, — сказала Эбби.

Вильна, сморщив нос, сказала, что ей надо бежать. Она вся промерзла. Не сообразила, что в морге нечего делать без теплой кофты. Может быть, Эбби ее подвезет до дома?

Эбби сказала, что останется еще на одну ночь, если Александра хочет. Александра отказалась — теперь уже не страшно. Она в состоянии побыть одна. Все равно с призраками рано или поздно придется разбираться. Завтра приезжает брат Неда. А у Эбби есть свой муж и еще куча людей, которым она нужна.

Эбби вызвалась съездить с Александрой в морг в любое время, когда она решит проститься с телом; Александра сказала, что съездит одна, со временем: вероятно, даже мертвецу требуется немного отдохнуть от толпы зрителей.

Когда машина тронулась, Вильна сказала:

— Она возилась в саду без перчаток. Ты только себе представь, а? Одна из наших примадонн. Она себе руки изувечит.

— Актрис, — поправила Эбби, но Вильна пропустила эту реплику мимо ушей.

Эбби оставила автоответчик включенным. Значит, вдруг осознала Александра, все, кто будет звонить, услышат записанный на пленке голос Неда. Она пошла в кабинет Неда, куда вела отдельная телефонная линия, позвонила с его аппарата на их общий и сама послушала голос Неда. Откликнулась: «Привет, Нед, это я», — положила трубку. Поискала инструкцию, чтобы выяснить, как сменить кассету. Не нашла. Решила проблему, выдернув вилку телефона из розетки. Стирать кассету она не хотела: возможно, когда Саша вырастет, — сейчас ему четыре, — он захочет узнать, какой у его отца был голос. Или не захочет? Когда боги оказываются простыми смертными, это всегда разочаровывает. Невелика радость — услышать на компьютерном диске голос Эйнштейна и осознать, что гений был самым обыкновенным стариком.

Александра убрала из гостиной самые болезненные напоминания о Неде: его ботинки, распечатку статьи об Ибсене, которую он надеялся закончить в эти выходные. Проглядела несколько абзацев: по-видимому, Нед находил «Кукольный дом» самой расплывчатой по содержанию и сентиментальной по духу из ибсеновских пьес. Ботинки и статья отправились в шкаф — пусть подождут, пока Александра, собравшись с духом, приступит к планомерному изъятию вещественных доказательств существования Неда. Александра вынула из видеомагнитофона кассету. Очевидно, Нед нажал на «стоп» примерно на десятой минуте «Касабланки». Почему «Касабланки»? Это ей, Александре, нравился Богарт. Нед же всегда язвил: «Позер, а не актер». Что заставило Неда в субботний вечер усесться смотреть Богарта? Он уже не сможет ей объяснить. Она никогда не узнает.