Худшее из зол - [11]
Он распахнул дверь и остановился на пороге как вкопанный.
В центре комнаты стоял Шарки и с изумлением рассматривал стены. Он обернулся на звук. Ярость на лице Донована заставила его принять оборонительную позу.
— Я… это… просто мне… я… я не знал…
— Вон отсюда. — Донован говорил очень тихо. Как угрожающий скрип и скрежет старой дамбы, которая вот-вот рухнет под напором разрушительной приливной волны. — Пшел вон. Кому говорят.
— Я…
Донован прыгнул на него, повалил на пол, подмял под себя, схватил за горло, сжал.
— Скотина! — шипел он. — Ты не имел права сюда входить! Никакого права, слышишь, ты!
Шарки уцепился за его пальцы, но сделать ничего не смог. Донован словно каменными тисками сжимал горло. Лицо юриста налилось кровью, стало темно-багровым, глаза вылезали из орбит.
— Скотина!
Руки Шарки начали слабеть, скользнули на пол. Он сначала еще открывал рот, как выброшенная на берег рыба, а потом так и застыл с открытым ртом. Тело переставало дергаться.
— Джо, ради бога, опомнись! Что ты делаешь!
Донован посмотрел на лежавшего под ним человека, словно видя его впервые. Он как будто вдруг очнулся, отшатнулся к стене и, глядя в одну точку и тяжело дыша, медленно съехал вниз.
Уголком сознания он отметил, что к распростертому телу подошла Мария, склонилась над ним, пытаясь вернуть к жизни. Кажется, ей это удалось.
Донована бросило в жар, к горлу подступила тошнота. Тело налилось свинцом, руки стали ватными. Он видел, как Мария оторвалась от своих забот, оглядела комнату. Что она увидела? Он понимал, что она при этом думает.
С трех стен вокруг смотрело одно и то же лицо. Темноволосый мальчик с сияющими глазами. То озорной, то серьезный. С мамой и папой. Со старшей сестрой. Со всеми вместе. С друзьями. Дома. В школе. Дэвид на каникулах во Франции. Дэвид в Диснейленде. На солнечном песчаном пляже.
История маленькой жизни в фотографиях. Со дня рождения до шести лет. Только до шести лет, а дальше — ничего.
Среди них пожелтевшие вырезки из газет с кричащими заголовками о единственном событии:
«Бесследное исчезновение ребенка».
«В деле пропавшего шестилетнего мальчика ни одной улики».
«Несчастный Дэвид: почему никто его не видел?»
У дальней стены коробки с наклеенными надписями:
«Полицейские отчеты».
«Справки о пропавших без вести».
Донован, часто и тяжело дыша, затравленно смотрел на непрошеных гостей.
Шарки, похоже, пришел в себя, Мария помогла ему приподняться. Лицо оставалось багровым, в глазах стоял ужас.
— Извините…
Мария снова оглянулась:
— Прости, Джо…
Донован молчал, уставившись куда-то поверх их голов. Он будто и сам стал невидимкой.
— Нет-нет, — с трудом ворочал языком Шарки. Голос срывался, скрипел. — Это я во всем виноват. Я не должен был… Извините.
С помощью Марии он тяжело поднялся с пола.
— Я не подумал, что вам может быть так… — он вздохнул. — Вам до сих пор, наверное, очень больно.
Донован медленно, с усилием кивнул.
— Да, — произнес он. — А теперь — убирайтесь.
Мария кивнула:
— Прости, Джо. Мы очень виноваты.
Донован продолжал смотреть прямо перед собой.
— Оставьте меня в покое, — произнес он слабым, срывающимся голосом.
Посетители направились к выходу, Мария поддерживала Шарки. Дойдя до двери, он обернулся.
— Мария не рассказала вам о нашем предложении? — Его голос еще немного дрожал.
Донован поднял глаза. Мария взглянула на Шарки и нахмурилась.
— О каком предложении?
— Вы, — в глазах Шарки промелькнула цепкость юриста, — помогаете нам найти Гэри Майерса, проведете переговоры от нашего имени, а мы поможем вам искать сына.
Донован вскочил на ноги, не обращая внимания на вихрь в голове:
— Вы знаете, где Дэвид?
— Нет, — сказал Шарки. — Я этого не говорил. Я сказал, если вы поможете нам, мы сделаем все возможное, чтобы помочь вам.
Мария не верила собственным ушам. Она покачала головой. Это совсем не входило в их планы. Она открыла рот, собираясь заговорить. Шарки ласково, но решительно сжал ее руку, посмотрел прямо в глаза и предостерегающе покачал головой. Донован не заметил этого обмена знаками.
— Как? — спросил Донован.
— Вам будет предоставлен доступ к любым нашим источникам. Вы сможете воспользоваться любыми нашими ресурсами… Что на это скажете, Донован?
Шарки улыбался, он вновь стал самим собой.
Мария отвернулась, покачала головой.
— Итак? Вы принимаете наше предложение?
Донован не отрывал от Шарки глаз, в душе шевельнулась, подняла голову надежда.
— Да, — ответил он. — Принимаю.
Шарки протянул руку. Донован на этот раз ее пожал.
Он вдруг заметил, что дождь прекратился.
3
Джамал открыл глаза, подоткнул под себя куртку, с трудом сдерживая дрожь.
Разогнул затекшие, окоченевшие ноги, медленно потянулся, избавляясь от боли и покалывания во всем теле, широко, с хрустом зевнул.
Он не выспался — будто и не спал вовсе.
Даже у новой БМВ заднее сиденье не отличается мягкостью и упругостью, а уж после пары десятков лет использования в хвост и гриву из него во все стороны торчали ржавые пружины и клочья отсыревшей набивки: не то что лежать — сидеть невозможно. Но выбор был невелик: либо здесь, либо на улице. Он особо не раздумывал, потому что очень хорошо знал, что такое ночевать на улице.
Поздняя осень 1940 года. Лондон сотрясается от немецких бомбежек. Жителей столицы массово отправляют в эвакуацию. Среди прочих групп эвакуированных – школьники и их молодая учительница Ева Паркинс. Они еще не знают, что никакие немецкие бомбы не сравнятся по гибельной опасности с той неотвратимой демонической силой, что таится в давшем им приют мрачном особняке Илмарш-Хаус…
У богатых свои причуды. Мультимиллиардеру Николаю захотелось удивить свою молодую невесту необычным подарком – мемуарами о собственной жизни. И для их написания он нанимает литератора Льва Стасова. Стоило бы отказаться от этой авантюры, но нет. Льву интересно, почему такой богач не мог подарить своей возлюбленной какую-то дорогую побрякушку? Тем более что в сейфе у Николая спрятана уйма старинных драгоценностей. Среди них даже перстень, который, по легенде, принадлежал самой Марии Медичи. Но в одно прекрасное утро драгоценности исчезают.
Наталия Новохатская Предлагает серию развернутых описаний, сначала советской (немного), затем дальнейшей российской жизни за последние 20 с лишком лет, с заметным уклоном в криминально-приключенческую сторону. Главная героиня, она же основной рассказчик — детектив-самоучка, некая Катя Малышева. Серия предназначена для более или менее просвещенной аудитории со здоровой психикой и почти не содержит описаний кровавых убийств или прочих резких отклонений от здорового образа жизни. В читателе предполагается чувство юмора, хотя бы в малой степени, допускающей, что можно смеяться над собой.
Май 1899 года. В дождливый день к сыщику Мармеладову приходит звуковой мастер фирмы «Берлинер и Ко» с граммофонной пластинкой. Во время концерта Шаляпина он случайно записал подозрительный звук, который может означать лишь одно: где-то поблизости совершено жестокое преступление. Заинтригованный сыщик отправляется на поиски таинственного убийцы.
Молодая женщина, известный в сети блогер, однажды исчезла из своей квартиры. Какие обстоятельства стали причиной ее внезапного исчезновения? Чем может помочь страница в «Живом журнале» пропавшей? На эти вопросы предстоит найти ответы следователю Дмитрию Владимирову. Рассказ «Затерявшаяся во мгле» четвертый в ряду цикла «Дыхание мегаполиса», повествующего о судьбах наших современников — жителей больших городов.
А с вами случалось такое? Когда чья-то незримая жизнь играет внутри вас будто забродившее вино, она преследует вас с самого детства и не даёт покоя ни днём, ни ночью. С ней невозможно договориться, у неё нет ни ног, ни тела, ни голоса. У неё нет ничего. И, тем не менее, она пытается по-своему общаться и даже что-то рассказывает. Что это: раздвоение сознания или тихое сумасшествие? А может, это чья-то неуспокоенная душа отчаянно взывает о помощи? Тогда кто она? Откуда взялась? И что ей нужно?
Первый официальный роман по мотивам культового сериала «Нарко» от Netflix. Удивительно подробное и правдивое изображение колумбийской наркоторговли изнутри. Хосе Агилар Гонсалес – sicario, наемный убийца медельинского картеля. Он готов обрушиться на любого врага Пабло Эскобара – и сделать с ним все, что прикажет Патрон. Он досконально изучил весь механизм работы кокаиновой империи, снизу доверху. Он глубоко проник в мысли и чувства Эскобара. Он знает, как подойти к нему даже с такой просьбой, которая другим показалась бы самоубийством, – и получить желаемое.
В Осло обнаружены трупы двух молодых женщин, умерщвленных с помощью неизвестного орудия. Безжалостный убийца подкрадывается к своим жертвам бесшумно, как леопард, отнимая у них жизнь с изощренной жестокостью. Следствие топчется на месте, и Харри Холе вызывают из бессрочного отпуска. Пока полицейское начальство пытается использовать его в межведомственной борьбе, измученному охотнику предстоит пройти долгий путь по кровавому следу хищника…
Чтобы замять скандал с подстреленным во время саммита в Осло американским спецагентом, полицейского следователя Харри Холе переводят в Службу безопасности, где ему предстоит выявить связь между королями подпольного рынка оружия и группой неонацистов. Харри выходит на весьма подозрительную сделку: некто приобрел за большие деньги киллерскую винтовку с оптическим прицелом. Коллега Харри, норвежка Эллен Йельтен, убеждена, что в этом деле не обошлось без большой политики. Догадка стоит ей жизни, но американец все равно продолжает следствие.
В Сиднее зверски убита молодая норвежка Ингер Холтер. На помощь австралийским коллегам полиция Осло посылает следователя Харри Холе. В Австралии Харри подстерегает множество неожиданностей. Здесь он обретет и потеряет и добрых друзей, и свою большую любовь. А поиски жестокого убийцы, подобного страшному змею Буббуру из сказаний австралийских аборигенов, станут для Харри глубоко личным делом и превратятся в смертельную схватку с загадочным и многоликим врагом.
Поистине в первом снеге есть что-то колдовское. Он сводит любовников, заглушает звуки, удлиняет тени, скрывает следы. Разыскивая пропавшую Бирту Беккер, Харри Холе приходит к выводу, что годами в Норвегии в тот день, когда выпадает первый снег, бесследно исчезают замужние женщины.Впервые Харри сталкивается с серийным убийцей на своей родной земле. Преступник, которому газеты дали прозвище Снеговик, будто дразнит старшего инспектора, доводя его до последней грани безумия…Перевод с норвежского Екатерины Гудовой.