Художник - шприц - [15]
Балде, кажется, наступили на ногу. Точно. Застыл в негодовании, подыскивает в своих окостенелых мозгах эпитеты, которыми сейчас произведет залп в негодяя. Давай. Гена, разродись каким-нибудь убийственным ругательством. А кто же обидчик? Должно быть, вон тот модно остриженный молодой человек призывного возраста, в кричащем галстуке. Потерпи, любезный, сейчас Генаха намотает твой замечательный галстук на руку - и ты получишь в глаз. Генаха, а может, не стоит? Может - ну его? Этот косолапый, кажется, неплохо развит физически. Разумеется, ты - пьянее, и это неоспоримое твое преимущество, но все же лучше обругай его мысленно и тем удовлетворись. Нет. Балда пережевывает щеголеватого супостата мутным взглядом и, сдается мне, сейчас издаст воинственный клич. Паренек, подавленный величием и свирепостью неожиданного ворога, натужно улыбаясь, прижимает руку к груди. Раскаянье. Жидковат ты, паря, рано тебе еще шляться по ресторанам: тебя сейчас будут волтузить, а ты раболепствуешь. Поделом тебя отлупцует мой кореш Балда: не пресмыкайся.
Вышибающие мозги удары музыки - звуками музыки назвать это сложно прервались, толстый тапер объявил перекур. Наступает миг кровавой расплаты. Балда увесистыми, в нем явно нет такого веса, шагами приближается к окаменевшему обидчику. Я сейчас рухну в обморок: обидчик выше на полторы головы! Зато Балда пьянее. Начинаются китайские церемонии - полувнятное изъяснение и дружное жестикулирование. Двинь ему. Гена, промеж глаз, а то он кочет и на елку сесть - и задницу не оцарапать. Боже, как меня размотало от этого шампанского. Препаскудное состояние. Сейчас будет драка. Оп-па! и брызнут стекла витражей. Ап! - и с перевернутых столов со звоном повалится посуда. Кажется, это самый дурацкий день в моей жизни. Впрочем, нет, моя оскотинившаяся личность с ампутированной памятью наверняка бывала и не в таких переделках. Ну, что там, на поле брани? Вперед, на мины! Модно-галстучный наступатель на ноги, одной рукой продолжая вибрировать у грудной клетки, вторую подсовывает колесом под локоть Балде - и ведет его к столику, за которым сидят двое - парень и девчонка. Балда плетется размякшей, совсем не воинственной поступью: видимо, они идут пить мировую. Да, в умении улаживать конфликты со стороны ногоплющителя чувствуется рука мастера, но не длань ремесленника. А Балда - каков либерал? Лелька ерзает на стуле. Не дергайся, девочка, сейчас твой братец поможет ребятам допить графин и приползет обратно, ведь здесь еще тоже осталось. А потом ему захочется пропороть иглой вену, и если он сделает это - его увезут в реанимацию, да только, боюсь, он не дотянет до тамошней кушетки живьем. Он тактично умрет в машине, украшенной красным крестом. А тело его сожгут в крематории. Но ты не печалься, детка. Главное - ты береги себя. Девятнадцать - такой возраст, когда впереди - больше, чем позади. А вот и родственник твой шкандыбает. Да не один - с наперсниками. Побратались уже. Выхлестали, видать, последнюю каплю со своею стола - потянуло магнитом к нашему. Эх, замаял ты, Геша, противоречивостями своей многогранной - как стакан за семь копеек - натуры. То морды бить, то вдруг хлебосольство какое-то болезненное.
Балду при ходьбе уже побрасывает по флангам.
- Стар-рик! - мелет. - Эт-та знаешь - кто? Лелька, знаешь - кто эт-та так-кие? а? знаете?
- Неужели, - спрашиваю, - дети лейтенанта Шмидта?
- А? не-е. Эт-та - дети Соединенных Штатов Америки, пон-нял? Из Калиф-форнии. Во-такия реб-бята, я тебе гов-ворю!
Он звонко хлопает по лопатке недавнего своего обидчика, выдергивает из-за соседнего столика стул.
- Садитесь, ребята, счас я все устрою.
Исчезнув на полминуты, - посерьезневший и частично протрезвевший Балда приволакивает еще один стул и рассаживает собутыльников. Они уже порядочно замурцованы, в глазах - влажная стеклянность, но манеры, вроде, не казарменные. Девушка - обаяшка незамысловатой внешности, на лице нет этих безумных сугробов из косметики, на голове не лохматая шапища - гладкая луковица. Шея - красивая, долгая, кожа на ней белая, чистая, гладкая. На бугорках ключиц кожа более тонкая, натянутая - шелковисто блестит под сильным потоком света из хрустальных люстр. И улыбка - загляденье. Люблю такие улыбки. В них нет навязчивости и юродства, но они в меру наполнены пиететом к собеседнику. И к себе - тоже. Парни улыбаются, но суше. Один альбинос с красноватыми белками глаз (интересно, от природы это или от водки) лупает бесцветными ресницами, словно ничего не понимая и дожидаясь, когда, наконец, ему все объяснят, другой - тот самый, в базарном галстуке холеный лось с могучей грудиной и шарнирными ножищами. Правильно Балда сделал, что не прыгнул на этого убийцу, такой бы вмиг хребтину сломал. Ему даже можно наняться боевиком в авангард бизоновских громил - запросто пролезет вне конкурса.
- Прикидываешь?! - шпарит Балда, - они по-русски ни бельмеса. Я этому козлу хотел хлебальник расквасить, а он потащил меня рюмку мира махнуть. И все повторяет "рашен уотка, рашен уотка - о-о-о!" Насыпал мне полфужера, я жахнул, а это кубинский ром. Вонючий как не знаю что. Зато белый и крепкий. Халдей их, видно, напарил: притащил это поило вместо водки. Они ж слышали, что в России водка клевая,- ну и заказали, а халдей видит - не въезжают люди, вот и опустил. Ром же дешевле.
Пристрастие к наркотикам приводит провинциального художника в Санкт-Петербург, где он становится вором, а потом и убийцей, потому что единственной ценностью в его жизни оказывается кайф. Сумеет ли он уцелеть в мясорубке преступных разборок и справиться с пагубной привязанностью, ведущей его к гибели?..
В городе появляется новое лицо: загадочный белый человек. Пейл Арсин — альбинос. Люди относятся к нему настороженно. Его появление совпадает с убийством девочки. В Приюте уже много лет не происходило ничего подобного, и Пейлу нужно убедить целый город, что цвет волос и кожи не делает человека преступником. Роман «Белый человек» — история о толерантности, отношении к меньшинствам и социальной справедливости. Категорически не рекомендуется впечатлительным читателям и любителям счастливых финалов.
Кто продал искромсанный холст за три миллиона фунтов? Кто использовал мертвых зайцев и живых койотов в качестве материала для своих перформансов? Кто нарушил покой жителей уральского города, устроив у них под окнами новую культурную столицу России? Не знаете? Послушайте, да вы вообще ничего не знаете о современном искусстве! Эта книга даст вам возможность ликвидировать столь досадный пробел. Титанические аферы, шизофренические проекты, картины ада, а также блестящая лекция о том, куда же за сто лет приплыл пароход современности, – в сатирической дьяволиаде, написанной очень серьезным профессором-филологом. А началось все с того, что ясным мартовским утром 2009 года в тихий город Прыжовск прибыл голубоглазый галерист Кондрат Евсеевич Синькин, а за ним потянулись и лучшие силы актуального искусства.
Семейная драма, написанная жестко, откровенно, безвыходно, заставляющая вспомнить кинематограф Бергмана. Мужчина слишком молод и занимается карьерой, а женщина отчаянно хочет детей и уже томится этим желанием, уже разрушает их союз. Наконец любимый решается: боится потерять ее. И когда всё (но совсем непросто) получается, рождаются близнецы – раньше срока. Жизнь семьи, полная напряженного ожидания и измученных надежд, продолжается в больнице. Пока не случается страшное… Это пронзительная и откровенная книга о счастье – и бесконечности боли, и неотменимости вины.
Книга, которую вы держите в руках – о Любви, о величии человеческого духа, о самоотверженности в минуту опасности и о многом другом, что реально существует в нашей жизни. Читателей ждёт встреча с удивительным миром цирка, его жизнью, людьми, бытом. Писатель использовал рисунки с натуры. Здесь нет выдумки, а если и есть, то совсем немного. «Последняя лошадь» является своеобразным продолжением ранее написанной повести «Сердце в опилках». Действие происходит в конце восьмидесятых годов прошлого столетия. Основными героями повествования снова будут Пашка Жарких, Валентина, Захарыч и другие.
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.