Художник каменных дел - [9]

— Только ничего не ломай!

— Ладно, — согласился Алеша и, натянув штаны, выскользнул в сад.

Чистое и яркое солнце еще не грело, от мокрой травы веяло холодом, и Алеша пожалел, что вылез из теплой постели. Не спали только птицы, они уже наполнили сад буйной разноголосицей. В прозрачном воздухе птичий гомон разносился звонко и резко, как будто утренние птахи задались целью перекричать друг друга. Алеша швырнул палку в крону высокой яблони — стая мухоловок вспорхнула над ней и, прочертя дугу над головой, унеслась в глубь сада.

Осмотр крепости ничего не дал. Мальчик решил пролезть сквозь частокол и чуть было не разорвал штаны. Тогда он попытался сделать проход и замаскировать его тонкими ветками, но братья так крепко вбили в землю толстые сучья, что оказалось не под силу выдернуть хотя бы один. Пришлось пробираться в обход вдоль забора, и тут Алеша увидел злобные и острые, как у старого гнома, бусинки глаз, что глядели на него из черной норки. Это тарантул вышел на раннюю охоту. Ядовитых пауков с замшелыми лапами боялись не только дети, но и взрослые. Один лишь приятель Алеши — маленький Ницэ умел расправляться с этими страшными тварями. Тарантул грозно стриг лапами, готовясь к нападению. Алеша осторожно отодвинулся и подобрал лежавшую на земле деревянную саблю. Он сделал боевой выпад, и тарантул скрылся в своей норе.

Мальчика осенила мысль: он побежал домой, отколупнул из чашечки подсвечника кусок воска, разогрел его в ладони, скатал шарик, нанизал его на длинную нитку и побежал в сад. Тарантул попался упрямый. На все попытки выманить его из норки он лишь сжимался в клубок. Наконец он все же вцепился в пахнущий человеком воск и прилип к нему. Этого-то Алеша и добивался. Он осторожно выудил паука из норки и опустил в коробочку из-под маминой пудры.

Перед завтраком Алеша тайком показал свою добычу братьям. Оба посмотрели на него с уважением.

— Прогрызет он твою коробку и тебя же первого ужалит, — сказал Петя, когда дети встали из-за стола. — Оп очень опасный, с ним шутить нельзя. Отдай-ка ты его лучше мне, тебе-то он на что?

— А тебе?

— Я проткну его булавкой и помещу в свою коллекцию вместе с жуками.

— Старший брат просит — надо уступить, — вмешался в разговор Сережа и протянул руку: — Давай коробку сюда!

Алеша на секунду задумался и вдруг прошмыгнул мимо братьев в сад. Здесь его уже поджидали Иона и Ницэ. Он хотел было похвастать перед ними своею добычей, но удержался. Незаметно спрятал коробочку под камень у ограды, затем подбежал к ребятам и велел им встать в строй по правую руку от себя. Проверив у «солдат» оружие, Алеша нашел, что оно для штурма крепости слабовато — у Ницэ лопнула пружина в арбалете.

Когда в сад явились Сережа и Петя, малыши встретили их самодовольными улыбками: у каждого было по казачьему копью из выдернутых из частокола палок, карманы штанов подозрительно оттопыривались.

— Мы так не играем...— сказал Петя.

— Да бог с ними, — заметил Сережа, — все равно им крепости ни за что не одолеть.

— А это мы еще посмотрим! Занимайте позицию. Мы к штурму готовы!

Сережа с Петей лениво перелезли через крепостной вал и приготовились к отражению атаки. Укрепив на башне турецкий флаг, мальчики снисходительно поглядывали на малышей, которые бурно о чем-то совещались.

— Ну, что же вы? Начинайте! — крикнул Петя, взобравшись на вал.

В него полетели зеленые грецкие орехи. Когда снаряды кончились, не причинив защитникам крепости серьезного урона, Ницэ ловко вскарабкался на ореховое дерево и начал трясти сук, который свешивался над крепостью. На голову Сереже и Пете градом посыпались зеленые бомбы. Из крепости понеслись вопли. Алеша приказал начинать штурм, и Ницэ, спрыгнув на землю, пошел вслед за командиром на приступ.

Сережа подбирал орехи и швырял ими в малышей, стараясь не попасть в лицо. Наступавшим пришлось вооружиться щитами. Сражение стало принимать позиционный характер.

Когда орехов не осталось ни у той, ни у другой стороны, защитники крепости предприняли боевую вылазку. Размахивая саблями, они загнали троицу во главе с Алешей в угол сада, прижали ее к ограде и велели сдаваться. Выставив копья, малыши сдерживали натиск. Алеша отступил к стене и, подняв над головой коробочку с тарантулом, закричал что было мочи:

— Бомба!

Сережа с Петей побросали сабли и пустились наутек, а Алеша с громким «ура!» преследовал их, размахивая страшной «бомбой». Храбрые арнауты Ницэ и Иона бросились вдогонку за командиром, не понимая, чем это он так напугал своих братьев. Через минуту они забрались на крепостной вал, и турецкое знамя было повержено. Теперь суворовский стяг развевался над крепостью. Алеша переводил дух и счастливо улыбался. А когда подошли смущенные братья, он милостиво подарил Пете тарантула для его коллекции.

3

Стоило Виктору Петровичу Щусеву отстраниться от должности, как неведомые прежде болезни навалились на него. Особенно пугало сердце. После отчетливых и гулких ударов — будто оно настойчиво просилось из грудной клетки наружу — сердце затем вдруг затихало, и Виктор Петрович весь обращался в слух, с испариной на лбу ожидая, когда же кончится затянувшаяся пауза. Каждый раз один и тот же вопрос возникал в мозгу: а вдруг больше не стукнет? По спине пробегал холодок, а он все прислушивался, хотя сердце снова двигалось, торопилось. Оно словно задумывалось на минуту, а потом наверстывало упущенное. В такие минуты Виктор Петрович с испуганным лицом сидел на своем огромном кожаном диване и гладил ладонью грудь под халатом.