Художник Её Высочества - [17]

Степан тоже имел свою методику реанимации. В цепи из трех звеньев первым звеном была очень горячая ванна с пихтовым маслом. Следующее звено состояло из банки пива и завтрака, более похожего на обед. Выход из пике завершало последнее естественное звено — добротный секс. Проснулся, поднялся, будто сегодня египетскую пирамиду достраивать, потащился к ванне. Криво обрызгал эмаль желтыми нитками моющего средства, сикось-накось размазал губкой и вылизал стенки струей из душа. Вертанув краны, подался к умывальнику. Зубная паста «Бленд-а-мед» заканчивалась, и Степан придушил тюбик с раздражением. Тот вякнул, выдавливая из себя густую слезинку. Только прогнал по первому разу по зубным рядам, как щетка выскользнула из неверных пальцев и шлепнулась на пол. Прохрипел, ополаскиваясь дальше: «Стёпа в бане вымыл ушки, шею, кожицу на брюшке». Закончив, критически уставился на себя в зеркало. В том-то и дело, что кожица на брюшке была как обычно, но вот цвет похмельной физиомордии был явно не канонический, бленд-а-медистый какой-то. Дело, понятно, не в обьекте отражения — кривое зеркало как всегда отклоняется от истины, соврёт — не дорого возьмёт.

Несмотря на летнее утро, эмалированное ложе даже парило. Закрыл мужское достоинство горстью, вырычал неудачный купаж: «После смерти живут только те, кто живет после смерти тех, кто больше не живёт.» и с криком «А то, двести тонн!» плюхнулся в кипяток. Волна сбегала к противоположному бортику, тыркнулась в него и вернувшись, ударила жаром в подмышки.

— И цветет, как роза, печень от цирроза! — заорал дурным голосом.

Вскипячённая кровь вымывала из головы тягомотину. Решив, что дальше просто опасно для кожи, вылез и, оставляя за собой кривой водяной след, перебрался на балкон. Потоптался на мурлыкающей жести, липко сплюнул на город, снова в мастерскую. Обтерся, оделся и босиком бросился вниз к лифтам.

У метро его сходу подхватил троллейбус, и скоро уже художник подходил к мраморному складу Дворца молодежи. Здесь, не дыша, словно первый раз в жизни целовал девушку, выпил банку пива. Деловая Москва закипала пешеходными змеями, но в кафе еще никого не было. Стояло, правда, несколько кофейных чашек, к которым подбиралась с подносом невыспавшаяся отроковица. Остальные, вялые с утра, девицы и парни бродили за стойками, настраиваясь на рабочий лад. Степан прошлёпал мимо водопада на синтетических нитях. Персонал углядел его босые ноги. Да, такая вот персональная выхоленная шиза: напился — хожу босиком. Думайте, что хотите. Может быть в наличии чувственный тон на обувное жмунье, может он последователь Айседоры Дункан, танцевавшей босиком из концептуальных соображений. Пришлось как-то в таком виде (смокинг и босиком) побывать на открытии выставки у одного бездарного гранда. До сих пор гранд не может пережить в себе раздражение к такому степанову хамству. Степану можно, у него справка, как у всех одарённых художников.

— Сосиску, горчицукетчупмайонез… Знаю, что дороже — лейте, лейте! Яйцо, заливное с ветчиной, два стакана кофе, французский багет. Очень прошу!

Насытившись, крикнул всем: «Спасибо нашим поварам за то, что вкусно было нам! Я нашёл место для совершенства!»

Уселся на ступени Дворца молодежи, уставился на парочку перед ним. Голубь интересничал перед голубицей, кланялся, ворковал, но бесполезно. Та набивала брюхо и никакой любви не планировала.

— Будем рассуждать, — забормотал вслух, безобразно перебирая знакомых. — Фройляйн Эдла? «Я целую по телефону.» «А я сжимаю, сжимаю!» Класс! Ни фига! Она же вожатой к скаутам уехала. Ну и? Эгле, литовская красавица, ходит на каблучках, гвоздики вколачивает.

Всё равно она на работе, секретарствует и вколачивает своего шефа этажом ниже. «Видел бы ты Кащея, Стёпа! Итак щека щеку ест, а туда же: «Я сохну по тебе, богиня!» Тьфу, пшонка продвинутая!» Само-девка тоже нашла себе место для совершенства — три дня как замуж вышла туда-сюда. Уж больно выгодная очередная партия. Позвонила, сообщила о том, что в их отношениях наступает перерыв. Даже срок указала: от полгода до восьми месяцев. Именно сегодня как-то неудачно сложилось. Баутиста, в длиннющих ногах которой так приятно запутываться? Нет, она родственничков ублажает. Вот когда пожалеешь о «машинке для секса».

История, между прочим, любопытная. Новый год, конец ночи, компания отгуляла, спят кто где и как попало, один у электрокамина еле ест фруктовый салат, озираясь бедно, двое допивают из последних сил на кухне, между Степаном и неизвестным студентом произошел разговор о том, что, так ли необходимо соблюдать правила игры? Способны ли пары заниматься сексом механически? Найти особую форму взаимоотношений, метить желание и делать главное, будто категорически нет шор известного рода. Разговор не про место для совершенства — публичный дом, где сказанное возможно, но противно. Японцы ведь используют датчики, считывающие коды; «Ищу секс-партнера на вечер», «Настроен жениться» и так далее. У кого их нет, проблем с ляльками, но что делать в таком случае с потребностями, — интересуется студент? Степан предложил взбодриться собеседнику кофием. А вернувшись, обнаружил, что студент заснул. Степан сел на свое место. Из-за спины его попросили: