Художница проклятий - [99]

Однако они кое-кого забыли. Арчер попытался окликнуть Джемму, но не смог выдавить из себя ни слова из-за скопившейся в горле крови. Затем в зияющей дыре, которая когда-то была крепостью, рядом с постом охраны, появилось знакомое лицо. С испуганным, но решительным видом Мэй Барден, наконец, выбралась из Нэрроумара.

Она двигалась осторожно, чтобы не привлекать внимания солдат, и обошла стороной художников проклятий, чувствуя, что ей не следует вмешиваться в их противостояние. Пыль спутала ее золотистые локоны, а подол розового платья был запятнан кровью. Она заметила Арчера, лежащего на земле, и с ее губ сорвался крик.

Арчер слабо улыбнулся, когда Мэй бросилась к нему. Может быть, миссия все-таки имела успех. Затем Мэй вдруг остановилась так резко, словно наткнулась на стену. Она задержалась на мгновение, разглядывая что-то на земле.

Девушка наклонилась и подняла меч с рукоятью, обтянутой бордовой кожей. Арчер бросил меч мертвого капитана рядом с бесчувственным телом брата. Так вот кого так пристально рассматривала Мэй – Томаса, беспечного, веселого брата Арчера. Девушка взвесила меч в своих бледных руках.

– Нет, – выдавил Арчер, издавая булькающие хлюпы. – Не надо, Мэй.

Если она и слышала его, то не обратила на его слова никакого внимания. Мэй крепче сжала меч, глядя вниз, на мужчину, который соблазнил и бросил ее и который побежал к своему безжалостному отцу, чтобы тот разобрался с результатами легкомысленного поведения сына. Томас и угрожал жизни Мэй, и чуть не погубил их незаконнорожденного ребенка.

Арчер понимал, о чем думает Мэй, но Томас по-прежнему оставался его братом. Они вместе мирились с жестокостью отца, и хотя Томас делал один эгоистичный выбор за другим, Арчер не хотел, чтобы он умирал. Он протянул руку к подруге, чью жизнь спас, не в силах произнести ничего громче шепота, и умолял ее не убивать его брата.

Однако Мэй его не слышала. Она занесла меч над телом Томаса. Ее лицо исказилось гримасой ярости, ненависти и печали. Она всегда была той, кого было легко рассмешить и разозлить. Она бросалась с головой в любою авантюру, будь то дружба с сыном врага ее отца или роман с человеком, с которым ей не суждено было быть вместе. Арчер ненавистно было видеть, как Мэй страдает, но месть ей не поможет, а лишь изменит ее навсегда.

Мэй уронила меч.

Клинок звякнул, как колокол, о каменистую землю и остановился в нескольких метрах возле все еще спящего Томаса.

Арчер откинулся назад, не в силах больше держать голову. Мэй пощадила Томаса, несмотря на то, сколько страданий он ей причинил. В жестоком мире, созданном Ларками, еще оставалось место для милосердия. Арчер сделал хриплый вдох. Если в этом мире было место для милосердия, значит, для перемен и надежды оно тоже найдется.

Затем Мэй опустилась на колени рядом с Арчером, осторожно касаясь его тела, чтобы оценить тяжесть ран. Арчер практически перестал что-либо чувствовать. Теперь, когда он обратил на это внимание, он понял, что почти ничего не слышит и не видит. Мир для Арчера превратился в отдаленный гул, а затем ускользнул из его сознания.

Глава 34

Брайер слышала шум битвы, пока ее друзья сдерживали солдат. Волна облегчения нахлынула на нее. Дождь стал сильнее, и краска на ее коже скоро смоется, но появление остальных дает ей время сбежать. Все было почти кончено.

Лью и Нат сражались с солдатами среди обломков, используя свои мускулы. Эстебан и Джемма подхватили Арчера и Мэй и посадили их на запасных лошадей. Они оставили лошадь для Брайер и помчались обратно вверх по ущелью.

– Скорее, девочка! – крикнул Лью. – Мы не можем долго их сдерживать!

Брайер попятилась от своего отца, готовая встать на его пути, если он попытается проклясть Лью и Ната, но отец обмяк, словно сопротивление дочери истощило его силы.

– Попомни мои слова, Илэйна Роза, – сказал он, когда она повернулась и захромала к ожидавшей ее лошади. – Ты вернешься домой, когда поймешь, что этот мир не даст тебе осуществить призвание твоей семьи.

Брайер не ответила. Она подтянулась в седло здоровой рукой и взвыла от боли, когда потревожила сломанные кости. Ее перемещающее проклятие по-прежнему было нарисовано на луке седла, напоминая ей о том, что у нее есть потенциал творить обширную и интересную магию, которая никак не связана с темным ремеслом ее семьи.

– Я готова! – крикнула она остальным членам своей команды.

Лью и Нат вскочили на лошадей, позволяя солдатам высыпать из узкого прохода крепости, и бросились в залитую дождем ночь. Взмахнув поводьями, Брайер последовала за ними, молясь, чтобы отец не послал ей проклятие в спину.

Она догнала Лью и Ната как раз в тот момент, когда они проезжали мимо Эстебана в центре ущелья. Он открыл рот, чтобы выкрикнуть последнее заклятие, которое должно было остановить преследователей. Заклятие получилось что надо, неся с собой разрушение, но Брайер не оглянулась, чтобы посмотреть, как оно сработало.

Они перегруппировались у разрушенной статуи за ущельем. Джемма была вся в грязи. Локоны Мэй прилипли ко лбу из-за дождя. Черная фигура Эстебана скрючилась в седле. Лью был покрыт порезами и синяками, а на его жилете красовалась кровавая дыра. Нат самостоятельно перевязал себе шею какой-то тряпкой. Из-под его лоскутной куртки доносился плач очень встревоженного ребенка.