Художница проклятий - [101]

Арчер был закутан в поношенный плащ, который они украли у мага Рэднера в Грязерынке. Его рука покоилась поверх выцветшей ткани. Плащ был недостаточно плотным, чтобы защитить от прохладного воздуха. Арчер задрожал. Его кожа была бледной под синяками.

Брайер села в грязь рядом с ним, ее седельная сумка с запасными красками звякнула, когда она поставила ее на землю. У нее осталось всего несколько цветов, но даже если бы у нее были все оттенки радуги, она все равно не знала проклятие, которое могло остановить приближение смерти.

Тем не менее, Брайер все равно достала краски и начала рисовать узор на рукаве рубашки Арчера. Мягкий шорох кисти из конского волоса сплетался с предсмертным хриплым дыханием Арчера. Слезы текли по окрашенным в фиолетовый цвет щекам Брайер, но и они не помогали. Ни слезам, ни краскам было не под силу спасти Арчеру жизнь.

– Арчер, – прошептала Брайер. – Ты, наверное, не слышишь меня, но я хочу, чтобы ты знал, что все сделал правильно. Мы спасли Мэй. Мы спасли малышку. Она прекрасна. Шериф уже влюбился в нее. Она тоже будет обожать лес и открытую дорогу.

Брайер шмыгнула носом и почувствовала, как Шериф толкнул ее под локоть. Она освободила ему пространство, чтобы пес осторожно положил голову на руку хозяина.

– Ты помнишь тот день, когда мы встретились? – прошептала Брайер. – Ты и меня спас. Я слишком злилась из-за своего домика, чтобы осознать это тогда, но ты дал мне шанс на другую жизнь. Ты дал мне свободу, надежду и… столько любви. Я не знаю, любишь ли ты меня, но я видела любовь, которую ты проявлял к своей команде, друзьям и даже к своей семье. Эта любовь окутала меня, как одеяло, и я никогда не смогу отблагодарить тебя за нее.

Шериф тихонько заскулил, словно вторя боли в сердце Брайер. Дыхание Арчера замедлилось. Пятна краски на рукаве не могли спасти его. Это была просто красивая картинка: домик в лесу, рядом с ним большая собака, а у двери – лук.

Брайер провела пальцами по картине, желая воплотить эту картину в жизнь. Масляная краска слегка размазалась от ее прикосновения. Она опустила руку на грубый плащ, покрывавший грудь Арчера.

Брайер выпрямилась. Шериф поднял голову, глядя на нее печальными глазами. Возможно ли?..

Художница затаила дыхание, не желая, чтобы остальные знали, что зажегся огонек надежды, который мог вот-вот погаснуть. Она обмакнула кисть в банку с патиной и принялась за новый рисунок. Брайер работала одной рукой, полагаясь на осязание, нежели на зрение. Она рисовала на капюшоне плаща, рассказывая историю о том, что они пережили за несколько недель после того, как сгорела ее маленькая хижина. Брайер нарисовала мага голоса с его словами, полными огня и силы, нарисовала долгий путь, который они прошли с тех пор. Она написала свою картину по всей груди Арчера, не оставив свободного места ни на его ребрах, ни на сердце, после чего добавила цвета по бокам, где плащ уходил под спину Арчера. Поношенный, драгоценный плащ, принадлежавший могущественному магу голоса.

Когда все было сделано, Брайер обняла Шерифа за шею и стала ждать. Она смотрела, как картина поднимается и опускается на груди Арчера, молясь, чтобы его дыхание не остановилось, чтобы плащ все еще имел резонанс с магом, который так усердно трудился, чтобы получить его. Брайер надеялась, что проклятие сработает.

Остальные собрались вокруг догорающего костра. Они, должно быть, наблюдали, как Брайер раскрашивает плащ на теле Арчера, возможно, думая, что это был какой-то особый похоронный ритуал среди художников. Они продолжали наблюдать, понимая, что скоро все закончится. Лицо Брайер по-прежнему было мокрым от слез, и она не могла найти в себе смелости признаться в том, что сделала.

Брайер ждала. Шериф, казалось, почувствовал, что что-то происходит, потому что он напрягся рядом с ней и стал ждать. И тут она услышала голос. Он доносился издалека, Брайер не придала бы ему значения, приняв за жужжание насекомого, если бы не прислушалась. Голос превратился из низкого жужжания в визг. Остальные огляделись, пытаясь понять, откуда доносится звук.

Затем маг Рэднер рухнул вниз с облачного неба, одетый в ночную сорочку. Он выкрикивал гневную тираду, ругая проклятие, которое подхватило его и пронесло через полграфства к Арчеру.

При других обстоятельствах Рэднер мог бы снять проклятие прежде, чем оно унесло его, но он был слишком потрясен тем, что его выдернули из постели и подняли в воздух, к тому же, магия Брайер была слишком сильной.

Маг голоса рухнул бесформенной кучей по другую сторону от все еще дышащего Арчера.

Брайер тут же подскочила к нему, не обращая внимания на боль в ноге. Она схватила голосового мага за шиворот, в то время как Шериф впился зубами в его локоть. Девушка приказала магу произносить целительные слова быстрее, чем он когда-либо произносил их в своей жизни. Рэднер был слишком сбит с толку и напуган, чтобы спорить.

Слова полились наружу, исцеляя и восстанавливая. Брайер, возможно, и не могла исцелять сама, но она была в состоянии уцепиться за последнюю надежду и спасти человека, которого любила.

Заклинание наполнило лагерь, звучное, живительное и сильное. Затем Арчер открыл глаза и сел, и все заплакали, если не считать Рэднера, который бурчал что-то про лорда Бардена и шерифа, которые обязательно услышат о таком неподобающем обращении с ним. Однако у мага хватило здравого смысла не пытаться вступить в бой с художницей проклятий, которая перенесла его сюда.