Худой мужчина - [43]

— Вы на это напрашивались. Поделом вам.

Гилберт, краснея, пробормотал:

— Так глупо все.

Я сказал:

— Разумеется, мы тебя заберем, только лучше уж выкладывай все, пока мы здесь все вместе.

Дороти покачала головой:

— Я боюсь.

Мими сказала:

— Ник, не надо бы с ней так носиться. Она от этого только хуже делается. Она…

Я спросил Нору:

— А ты что скажешь?

Она встала и потянулась, не поднимая рук. Как всегда после сна, у нее было розовое и очень милое личико. Она сонно улыбнулась мне и сказала:

— Пошли домой. Не нравятся мне эти люди. Пошли, Дороти, забирай пальто и шляпку.

Мими сказала Дороти:

— Марш в постель!

Дороти поднесла ко рту кончики пальцев левой руки и всхлипнула сквозь них.

— Ник, не позволяйте ей бить меня!

Я смотрел на Мими. На лице ее была безмятежная улыбка, однако ноздри шевелились в такт дыханию, а само дыхание можно было слышать.

Нора подошла к Дороти:

— Пойдем, мы тебе личико умоем и…

Мими издала горлом какой-то зоологический звук, на шее мышцы вздулись, она приподнялась на цыпочки.

Нора встала между Мими и Дороти. Когда Мими рванулась вперед, я ухватил ее за плечо, другой рукой обхватил ее сзади за талию и приподнял. Она завопила, принялась отбиваться кулаками, а ее острые высокие каблуки вколачивались мне в голени, как гвозди.

Нора вытолкала Дороти из комнаты и встала в дверях, наблюдая за нами. У нее было очень оживленное лицо, и его я видел ясно, отчетливо, а все остальное расплывалось. Когда я ощутил на спине и плечах неловкие удары, обернулся и увидел, что меня молотит Гилберт, я увидел его очень смутно и, когда оттолкнул его, почти не почувствовал соприкосновения.

— Кончай, Гилберт. Зашибить ведь могу. — Я дотащил Мими до дивана и, бросив ее на спину, уселся ей на ноги, а руками плотно прижал запястья.

Гилберт снова бросился на меня. Я целил ему в коленную чашечку ногой, но попал слишком низко, и получилась подсечка. Он рухнул на пол, как мешок. Я еще раз лягнул его, промахнулся и сказал:

— После подеремся. Принеси воды.

Лицо у Мими становилось лиловым, остекленелые, бессмысленные огромные глаза вылезали из орбит, между стиснутыми зубами пузырилась и шипела слюна. Ее красная шея, да и все тело, представляли собой сплошной извивающийся клубок вен и мускулов, которые вздулись так, что, казалось, вот-вот лопнут. Руки у нее были горячими и влажными, и держать их было трудно.

Как нельзя кстати, появилась Нора со стаканом воды.

— Плесни-ка ей в лицо, — сказал я.

Нора плеснула. Мими разжала зубы, судорожно глотнула воздух и закрыла глаза. Она отчаянно замотала головой, но тело содрогалось уже не столь неистово.

— Повторим, — сказал я.

Второй стакан воды вызвал у Мими поток бессвязных проявлений протеста, но боевой дух оставил ее. Она обмякла и лежала неподвижно, тяжко дыша.

Я отпустил ее руки и встал. Гилберт, стоя на одной ноге и опираясь на стол, поглаживал другую ногу, ту самую, по которой пришелся мой удар. Дороти, бледная, с вытаращенными глазами, стояла в дверях и не могла решить, то ли ей войти, то ли убежать и спрятаться. Нора стояла рядом со мной и держала пустой стакан. Она спросила:

— Думаешь, она пришла в себя?

— Конечно.

Вскоре Мими приоткрыла глаза и попыталась выморгать из них воду. Я вложил ей в руку платок. Она вытерла лицо, издала долгий вздох, сотрясаясь всем телом, и приняла сидячее положение. Она оглядела комнату, при этом еще немного моргая. Увидев меня, она слабо улыбнулась. Улыбка была виноватой, но ничего похожего на раскаяние в ней не наблюдалось. Нетвердой рукой она дотронулась до волос и сказала:

— Меня несомненно утопили.

Я сказал:

— Однажды вы себя вгоните в такой штопор, а выйти так и не сможете.

Она посмотрела мимо меня на сына.

— Гил. Что с тобой?

Он поспешно убрал руку с ноги, а ногу поставил на пол.

— Я… ничего, — запинаясь, произнес он. — Все в полном порядке. — Он пригладил волосы, поправил галстук.

Она рассмеялась.

— Ой, Гил, ты в самом деле пытался защитить меня? От Ника? — Она засмеялась еще сильней. — Ужасно мило с твоей стороны, но и ужасно глупо. Гил, он же настоящее чудовище. Никто не мог бы… — Она поднесла мой платок ко рту и принялась раскачиваться взад-вперед.

Я краем глаза посмотрел на Нору. Она поджала губы, а глаза почти почернели от гнева. Я тронул ее за руку.

— Смываемся. Гилберт, принеси матери выпить. Через минуту-две она совсем придет в себя.

Дороти, держа в руках пальто и шляпку, на цыпочках подошла ко входной двери. Мы с Норой нашли свои пальто и головные уборы и вышли вслед за ней, оставив Мими на диване. Она все еще смеялась в мой платок.

В такси, которое везло нас в «Нормандию», никто из нас троих особенно не разговаривал. Нора предавалась мрачным мыслям, у Дороти был все еще довольно испуганный вид, а я устал — денек выдался насыщенный.

До дому мы добрались почти в пять утра. Нас бурно приветствовала Аста. Я прилег на пол поиграть с ней, а Нора направилась в буфетную сварить кофе. Дороти захотела поведать мне о чем-то, что произошло с ней, когда она была совсем маленькой.

Я сказал:

— Нет. Ты уже в понедельник пробовала. Это что такое, отработанный трюк? Поздно уже. Что ты боялась рассказать мне там?