Хуарес - [5]

В колониальной Мексике индеец имел только одну-единственную возможность выбиться в люди, овладеть грамотой, знаниями — надев рясу священника. Все другие пути «наверх» — дворянство, торговля, государственная служба, офицерские звания — были для него наглухо закрыты. Или оставайся навсегда слугой креолов и испанцев, или надевай рясу. Таков был выбор, стоявший перед Хуаресом. Хотя он чувствовал естественную неприязнь к церковной карьере, главным образом из-за связанного с нею обета безбрачия и целомудрия, страсть к знаниям взяла верх, и Хуарес согласился поступить в семинарию.

Салануэва принялся усиленно готовить юношу к экзаменам. Уроки следовали за уроками, но в конце года ученик стал наблюдать в своем учителе некоторые странности. Переплетчик проявлял беспокойство, рассеянность. В городе чувствовалось какое-то напряжение, нервозность, точно перед грозой. Жители передавали друг другу под большим секретом ошеломляющие новости. Говорили, что Чили, Буэнос-Айрес, Венесуэла добились, наконец, независимости. В феврале 1820 года по городу разнеслась весть, что в Испании, в Кадисе, восстал ожидавший отправки в колонии карательный корпус. Восставших поддержал народ. Опасаясь лишиться трона, Фердинанд VII согласился на созыв кортесов (парламента), восстановил демократическую конституцию 1812 года и распространил ее действие на колонии.

Эти известия породили новые надежды у патриотов на избавление от испанского гнета и вызвали настоящую панику среди церковников, колониальных чиновников и помещиков-креолов. Ведь возрождение конституции 1812 года грозило духовенству упразднением его традиционных привилегий, могло привести к отмене инквизиции и предоставлению демократических свобод населению колоний. В этих условиях движение за независимость одержало бы, несомненно, победу и к власти пришли бы радикалы, сторонники передовых идей Идальго и Морелоса. Тогда индейцы получили бы равные с богатыми креолами права, помещики же лишились бы своих огромных поместий.

Пытаясь во что бы то ни стало спасти старый порядок, колониальные власти вкупе с богатыми креолами, церковными иерархами и высшими армейскими чинами решили порвать с метрополией и самим провозгласить независимость Мексики. Заговор возглавил Агустин де Итурбиде вместе с инквизиторами Монтенегро и Тирадо и прелатом Пиментелем. Сын богатого помещика, Итурбиде, как Идальго и Морелос, учился на священника. Однако в отличие от них примкнул к лагерю испанцев, стал профессиональным военным. Он преданно служил колонизаторам, участвуя в подавлении освободительного движения, за что был отмечен высшими испанскими наградами. Самолюбивый и жестокий, Итурбиде мнил себя креольским Наполеоном. Он рвался к власти, мечтая возложить на себя корону императора Мексики.

24 февраля 1821 года Итурбиде, руководивший на юге операциями по подавлению партизанского движения, опубликовал в городе Игуала манифест, в котором призывал население выступить в поддержку религии и независимости, гарантировал испанцам и церковникам сохранение всех их привилегий и прав и обещал установить в Мексике конституционную монархию во главе с Фердинандом VII или другим представителем династии Бурбонов. «План Игуалы», такое название получил манифест Итурбиде, охотно поддержали испанцы и духовенство.

Несмотря на явно реакционный характер программы Игуалы, цель которой заключалась в сохранении старого колониального режима, Итурбиде удалось обещанием провозгласить независимость и привлечь на свою сторону руководителей патриотического повстанческого движения Висенте Герреро, Гуадалупе Викторию[2], Николаса Браво и некоторых других. Их отряды присоединились к войскам Итурбиде, который направился в Мехико, легко преодолевая на пути крайне нерешительное сопротивление испанских гарнизонов.

24 августа Итурбиде подписал в городе Кордобе с испанцами соглашение, согласно которому Испания признала независимость Мексики, корона которой сохранялась за Фердинандом VII. Соглашение гарантировало испанцам и церкви их прежние права и привилегии.

23 сентября испанские войска оставили Мехико, куда вступила армия Итурбиде, а 28 сентября 1821 года образованная под его председательством правительственная хунта провозгласила независимость страны.

Дело мексиканской независимости восторжествовало. Но власть продолжала оставаться в руках тех самых сил, тиранию которых одиннадцать лет тому назад призвал свергнуть Мигель Идальго-и-Костилья…

ТРУДНОЕ НАЧАЛО

Какое впечатление произвело на воспитанника Салануэвы победоносное шествие армии Итурбиде на Мехико и провозглашение независимости страны? В своих воспоминаниях Хуарес посвящает этому периоду всего лишь один небольшой абзац, в котором вкратце излагает «великие события, происходившие в то время в Мексике». Он даже не упоминает о том, что войска Итурбиде на пути в столицу вошли в Оахаку и низложили здесь испанские власти.

Да, независимость была провозглашена, но стоило ли по этому поводу трубить победу? Ведь она не принесла освобождения народу от гнета помещиков, миллионные массы индейцев продолжали оставаться париями на своей собственной земле. Висенте Герреро, Гуадалупе Виктория, Николас Браво и другие патриоты, храбро сражавшиеся с испанцами, подчинились Итурбиде, упустив из виду, что Идальго и Морелос боролись не только против испанского владычества, но и против всевластия помещиков и церковников, за землю крестьянам, за свободу труженикам. Совершив роковую ошибку, они уже но смогут вернуться к живительным потокам движения за независимость.