Хрустальный мир - [5]

Поднимаясь следом за носильщиком по лестнице в отель, он увидел дальше под сводами галереи черную сутану отца Бальтуса. Священник быстро шагал куда-то со своей маленькой дорожной сумкой в руке. Повернув, он прошел между двух колонн, пересек дорогу и исчез в тени сводчатой галереи с другой стороны улицы. Время от времени Сандерс снова замечал залитую солнечным светом черную фигуру среди белых колонн аркады, словно в затворе испорченного стробоскопического устройства. Затем безо всякой видимой причины Бальтус вновь перешел улицу, поднимая полами сутаны облака пыли на своем пути. Его благородное лицо проплыло мимо Сандерса, подобно бледному полузабытому профилю, привидевшемуся когда-то в кошмарном сне.

— Куда это он отправился? — спросил доктор носильщика. — Этот священник… мы приплыли на одном пароходе.

— В семинарию. Иезуиты все еще здесь.

— Все еще? Как это понимать?

Сандерс направился к вращающейся двери, но в этот момент из нее вынырнула молодая темноволосая француженка. Поймав отражение ее лица во вращающейся стеклянной створке дверей, Сандерс вдруг словно взглянул на Сюзанну Клэр. Хотя молодой женщине было чуть больше двадцати и, стало быть, минимум лет на десять меньше, чем Сюзанне, доктору бросились в глаза такие же широкие бедра и неспешная походка, такие же внимательные серые глаза. Проходя мимо, она пробормотала доктору: «Пардон…» Затем, с едва заметной улыбкой встретившись с ним глазами, она направилась к армейскому грузовику, который разворачивался на боковой улочке. Сандерс посмотрел ей вслед. Ее элегантный белый костюм и явно европейское изящество казались совсем не к месту здесь, в пропитанном тусклым светом воздухе Порт-Матарре.

— Что здесь происходит? — спросил Сандерс. — Они что, нашли новое месторождение алмазов?

Это объяснило бы и цензуру, и таможенный досмотр, но что-то в деланном равнодушии, с которым носильщик пожал плечами, заставило доктора усомниться в своем предположении. А кроме того, в этом случае упоминания об алмазах и сапфирах были бы вымараны из письма Сюзанны как явные призывы поучаствовать в сборе урожая.

Так же уклончив оказался и клерк за регистрационной стойкой. К неудовольствию Сандерса, он настоял, чтобы доктор ознакомился с недельной расценкой гостиничных номеров, хотя тот и подчеркнул, что собирается отправиться в Монт-Ройяль на следующий же день.

— Поймите, доктор, катеров нет, регулярное сообщение прервано. Вам же обойдется дешевле, если я возьму с вас по недельным расценкам. В общем, смотрите.

— Хорошо, — сказал Сандерс, подписывая регистрационную карточку. На всякий случай в качестве своего адреса он указал адрес университета в Либревиле. Он не раз читал там лекции по медицине, и почту, конечно же, перешлют оттуда в Форт-Изабель. Быть может, эта ложь сослужит ему в будущем свою службу.

— Ну а железная дорога? — спросил он клерка. — Или автобусное сообщение? Должен же быть какой-то транспорт в Монт-Ройяль?

— Железной дороги нет. — Клерк щелкнул пальцами. — Алмазы, знаете ли, перевозить несложно. Попробуйте выяснить насчет автобуса.

Сандерс всмотрелся в худое оливковое лицо клерка. Скользнув водянистыми глазами по пожиткам доктора, тот стал разглядывать сквозь арки галереи возвышающийся над крышами домов с другой стороны улицы полог леса. Казалось, он чего-то ждет.

Доктор Сандерс спрятал свою ручку.

— Скажите, почему в Порт-Матарре так темно? Туч вроде бы нет, а солнце едва видно.

Клерк покачал головой. Когда он заговорил, казалось, что обращается он скорее к самому себе:

— Дело не в темноте, доктор, дело в листьях. Они высасывают из почвы минералы, и от этого все кажется темным.

Эта точка зрения, казалось, содержала долю истины. Из окон своей комнаты, расположенных над галереей, доктор Сандерс всмотрелся в лес. Громадные деревья, окружавшие порт, словно старались столкнуть его обратно в реку. Тени, преследующие по пятам рискнувших выбраться на улицу из-под сводов галереи немногочисленных прохожих, сохраняли свою обычную густоту, но зато в лесу отсутствовали всякие контрасты. Выставленные на солнцепек листья оказывались ничуть не светлее своих нижних собратьев, лес чуть ли не выпивал весь свет из солнца — примерно так же, как река опустошала город, лишая его внутренней жизни и движения. Чернота лесного полога вкупе с оливковыми оттенками на плоских листьях наделяла джунгли мрачной тяжеловесностью, которую подчеркивали мерцающие среди их воздушных галерей пятнышки света.

Поглощенный этим зрелищем, доктор Сандерс едва расслышал стук в дверь. Открыв ее, он обнаружил дожидающегося в коридоре Вентресса. Его облаченная в белое фигура и угловатый череп воплощали в себе, казалось, гамму пустынного, цвета слоновой кости города.

— В чем дело?

Вентресс шагнул вперед. В руке он держал конверт.

— Я нашел его в каюте после вашего ухода, доктор. И решил, что стоит его вам вернуть.

Сандерс взял конверт, нащупывая в кармане письмо Сюзанны. Очевидно, в спешке он уронил его на пол. Он засунул письмо в конверт, приглашая Вентресса зайти:

— Спасибо, я и не заметил…

Вентресс оглядел комнату. Теперь, сойдя с парохода, он заметно изменился. Скупые и несколько бесцеремонные манеры уступили место ярко выраженному нетерпению и даже беспокойству, а крепенькая фигура, словно стягиваемая воедино пытающимися побороть друг друга мышцами, несла в себе такой заряд нервной энергии, что Сандерс счел это тревожным симптомом. Глаза Вентресса шарили по комнате, выискивая что-то среди ее убогой обстановки.