Хрустальное сердце - [9]

— Нет, хотя у меня есть и французский ресторан, — улыбнулся Сергей, — и я открыл один новый, фьюжн, поддался европейской моде смешения стилей. Мой холдинг называется «Кухня мира», так что можем хоть каждый день пробовать что-то новое. Кроме японской кухни — я ее, признаться честно, не очень люблю. Да и хорошего повара-японца сложно уговорить работать у гайдзинов, делать же пародию на японскую кухню мне совершенно не хочется. И без этого в Москве слишком много «суши-баров», не имеющих никакого отношения к приготовлению суси. Но, боюсь, вам быстро наскучит сидеть в ресторанах. Я подумал, что вам будет интересно пойти на выставку в Манеж. Там как раз открытие. А потом, конечно, мы поужинаем, где захотите.

— Фотовыставка? — Катя нахмурилась. — Там может быть мой бывший муж, мне бы не хотелось его видеть.

— Именно поэтому мы с вами туда и пойдем, — твердо проговорил Сергей, глядя девушке в глаза. — Катя, вам нужно перестать прятаться от своего прошлого, вам нужно научиться открыто смотреть на него. Я не знаю, что там у вас приключилось, но знаю другое — избегая проблемы, ее не решить. А Кирилл, по-видимому, ваша проблема. Он вас очень обидел?

— Обидел? — Катя дернула плечиком. — Нет. Он делал все, чтобы меня уничтожить. Он не мог мне кое-чего простить. Он очень мстительный человек.

— А зачем же вы вышли за него замуж? — удивился Оленин. И тут же замахал руками, осознав всю глубину бестактности своего вопроса. — О! Простите, я не хотел вас обидеть! У нас впереди найдется время поговорить о массе других приятнейших вещей. Конечно, если вы захотите мне довериться.

— Захочу, — вдруг решительно и просто сказала Катя, — я уже вам доверяю. И на биеннале пойду. Вы правы. Это хорошая идея. А ваш сын будет?

— Понятия не имею, — Сергей пожал плечами, — вполне возможно. И Вера любит такие мероприятия. Вас это пугает?

— Нет. Уже нет, — Катя покачала головой, — пусть будет как будет.

Весь день Катерина занималась набросками для квартиры Никиты Оленина — да так увлеклась, что результат понравился даже ей самой. «Он хотел холодный хай-тек? Да ради бога!»

То, что задумала дизайнер, было похоже на покои Снежной Королевы, помешанной на стекле и металле, а также на всех возможных новинках домашней и бытовой техники. Закончив продумывать отделку стен, пола и потолков, Катя подобрала по каталогу столики из зеленоватого стекла, напоминающие глыбы льда, светильники, похожие на сосульки, шкафы, сверкающие белизной айсбергов, и ко всему этому патологическому и замораживающему великолепию добавила детали, копирующие отделку «Титаника». Катя Симонова совершенно не представляла себе, как Никита станет жить в такой квартире, но сам проект увлек ее, постепенно превращаясь в произведение искусства.

Пришел Станкевич, долго и сосредоточенно рассматривал проект, все объемные планы в компьютере, рисунки на бумаге, тер виски и морщился. Катя уже подумала, что сделала какой-то кошмар, но тут Федор обнял ее и расцеловал в обе щеки.

— Прекрасно, девочка моя! Совершенно непригодно для нормальной жизни, и именно поэтому прекрасно! Поздравляю. Ну а теперь беги домой и собирайся на светское мероприятие.

— А вы уже знаете? — смутилась Катя.

— А как же! — рассмеялся Федор. — И сам пойду. Мы с Сережкой нечасто балуем своим присутствием подобные вечеринки, но он на этот раз почему-то решил пойти. И меня позвал. Для поддержки, что ли? И сказал, что тебя пригласил. И что он там задумал? — Станкевич повернул Катю к себе и уставился ей в глаза: — Темнишь? Или нет?

— Ничего я не темню, — пробормотала Катя. — А задумал он, по-моему, сеанс шоковой терапии.

— В каком смысле?

— Там может быть Кирилл.

— Вот и отлично! — засмеялся Федор. — Просто отлично! Молодец Оленин. Так и надо. Знаешь, Катька, он, по-моему, на тебя стойку сделал, старый ловелас!

— Он что, действительно ловелас? — испугалась Катя. — И ни одной юбки не пропускает?

— Нет, конечно! — замахал руками Станкевич. — Это я так, болтаю просто. Сергей человек серьезный. Иногда мне кажется, что даже слишком уж серьезный. Не любит он случайных связей. Просто не признает. А если кого отметил, то это всерьез и надолго. Хотя на моей памяти самым его большим увлечением была…

— Кто? — насторожилась Катя.

— Мария Калласс! — захохотал Станкевич, а Катя чуть со стула не упала. Нет, ее шеф совершенно неисправим!

— Ну я пойду? — спросила она.

— Иди. И чтобы выглядела на все сто!

…На этой суетливой презентации оказалось столько народу, что Катя даже удивилась, когда Сергей без труда отыскал в толпе свою дочь Веру. Она оказалась худой высокой девушкой с копной натуральных рыжих волос, какие Катерине приходилось видеть, может быть, только на фотографиях в глянцевых журналах.

«Сказочные волосы, — вздохнула Катя, — чего не скажешь о простом грубоватом лице наследницы Сергея Оленина, хотя глаза хороши — светло-карие, даже золотистые, строгие и серьезные. Лучиков смешинок в уголках глаз не наметится еще о-го-го как долго, при такой-то убогой мимике, а вот складка у губ обязательно обозначится от этой недовольной гримаски».

Одежда еще больше подчеркивала худобу и высокий рост Веры — черные велюровые бриджи «Givenchy», черные ажурные колготки, узенькая белая блуза и удлиненный жилет, расшитый стразами, — эдакая «принцесса готов». Высоченный каблук позволял Вере еще больше возвыситься над толпой, обозначив таким образом свое несомненное превосходство.