Хрустальное Королевство - [32]

Я приближалась, и поселение обретало форму. Несколько серых домов сгруппированных вместе и еще пару зданий. Возле одного из домов несколько лаек облаяли меня, когда я приблизилась.

В городах Нунавута кое-какие тропки соединяли дома друг с другом, а также с рынком или магазинами. Здесь ничего не отличалось, дорога заканчивалась тупиком на краю городка.

Большой обшарпанный знак висел в конце дороги, и я направила снегоход к нему.

Большими белыми буквами было написано: ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ИСКИЛЬ.

А под ними: Живя в северной Канаде, мне поневоле пришлось выучить некоторые Инуктитуты — язык коренных эскимосов Канады. Эти символы примерно означали: «Добро пожаловать в Лед», так как Искиль в свободном переводе со шведского означала «Стужа».

Я посмотрела на небольшую группу домов передо мной и смиренно вздохнула. Я добралась до Искиль. Теперь мне нужно было найти того, кто сможет поговорить со мной о Мине.

Глава 27. Искиль

Мне нужно было место, чтобы согреться и начать расспрашивать, поэтому лучшим вариантом мне показался мотель с метким названием «Ледяная гостиница», согласно перекошенной вывеске над дверью.

С крыши здания угрожающе свисали огромные сосульки, а белая краска облупилась, обнажив серые доски под ней. Дверь заскрипела слишком громко, когда я открыла ее, а порыв ледяного ветра подтолкнул меня в спину, буквально втащив внутрь.

Внутри располагался небольшой зал ожидания с потрепанной разнокалиберной мебелью, придвинутой к старому камину, который едва теплился. Ковер был выцветшего красного цвета, а обои, казалось, не менялись сто лет.

Лестница с полуразрушенными перилами поднималась вдоль дальней стены, больше похожая на лестницу на ферме, чем на коммерческом предприятии. На самом деле, если бы возле восточной стены не было барной стойки с колокольчиком на ней и доски объявлений за ней, я бы подумала, что зашла в чей-то дом.

Дверь за барной стойкой распахнулась и вышла девочка лет пятнадцати. Ее полные губы и янтарные глаза скривились в угрюмой гримасе.

Пять или шесть ожерелий висели у нее на шее, все ручной работы — кожаный ремешок с подвесками из дерева или слоновой кости. Толстые браслеты из кожи и пеньки охватывали ее запястья.

— Уннусаккут, — сказала она, что звучало как «о, новая встреча». Это было по-инуктитутски «Добрый вечер», но с большим количеством скуки и раздражения, чем я когда-либо прежде слышала.

— Добрый, — ответила я, так как мой инуктитут был совсем не так хорош.

В школе приходилось учить английский и французский, так как большинство наших подменышей размещались в Канаде и США, еще мы изучали шведский, так как это был язык наших предков. Мы иногда взаимодействовали с эскимосами, живущими вокруг Дольдастама, поэтому нас учили основам инуктитута, но я редко использовала его, и мое свободное владение кануло в лету.

— О, — она посмотрела на меня с удивлением, когда я размотала шарф и открыла лицо. — В основном здесь останавливаются эскимосы.

Я сняла шапку и провела рукой по волосам:

— На самом деле я из Дольдастама.

Она прищурилась глядя на меня, и я отметила, что едва заметно ее левый глаз был немного больше, чем второй. Кончик миниатюрного носа был слегка вздернут, а кожа казалось чистой и довольно бледной. Непослушные темно-русые волосы заканчивались чуть выше плеч.

— Не похоже, что вы из Дольдастама, — сказала она, но я уже поняла, что она тоже не совсем Канин.

— Ну, все же.

И именно тогда я увидела плакат «РАЗЫСКИВАЕТСЯ», ориентировку, прикрепленную на доску объявлений за ее спиной. Тот, который показывал мне Бейн. Прямо рядом с Константином Блэком я увидела свою черно-белую фотографию, смотрящую прямо на меня, и поняла, что, вероятно, я совершила ошибку, приехав сюда.

— Вы полукровка, как и я? — спросила она. Ее глаза заблестели, и она перестала сутулиться.

Я кивнула:

— Я Канин и Скояре.

Она криво улыбнулась и указала на себя:

— Омте и Скояре.

Я улыбнулась в ответ, надеясь расположить ее к себе:

— Редко можно встретить людей, в которых вот так смешивается кровь.

— Может там, откуда ты, да, но не здесь. Искиль — место, где оседают все тролли, о которых хотели бы забыть — нежелательные младенцы, подменыши вне закона, полукровки, которые никуда не вписываются, — она покачала головой. — Вот так, в итоге, я здесь и застряла.

— Что ты имеешь в виду? — спросила я.

— Мои родители — неженатые королевские особы, которые не хотели терять свое наследство из-за внебрачного ребенка, но видно моя мать любила меня слишком сильно, чтобы позволить умереть в холоде, — она закатила глаза. — Поэтому, они бросили меня здесь, когда мне была неделя от роду, а трактирщик предложил работу за содержание по сей день.

Правду сказать, я мало что знала об Искиле. Она была слишком изолирована, поэтому у нас редко возникал повод говорить о ней. Но так как это было самое закрытое место во всем сообществе троллей, не удивительно, что она стала местом коллективной свалки.

— Мне очень жаль это слышать, — искренне сказала я. Мне было сложно расти полукровкой с родителями, которые хотели меня и любили. Я даже представить не могла, на что было похоже ее детство в таком месте и в одиночестве.