Хрущевцы - [34]

— Это один из дежурных офицеров, тебя Микоян просит к телефону.

Я спросонок спросил, который час.

— Половина первого, — ответила Неджмие.

Я что-то накинул на плечи и пошел в студию, где находился телефонный аппарат. С другого конца Микоян, совершенно не спросив извинения за телефонный звонок за полночь или за то, что он разбудил меня, говорит мне:

— Товарищ Энвер, здесь в Москве, находится товарищ Светозар Вукманович Темпо[2]

я до сих пор с ним был. Вы его знаете, и хорошо было бы встретиться с ним; он согласен встретиться с вами завтра.

Некоторое время я помалкивал у телефона, тогда как Микоян, который и не намеревался спросить моего мнения, сказал: «Итак, согласен, завтра» — таким тоном, будто он отдавал распоряжения какому-либо секретарю обкома.

— Как это так, «согласен», товарищ Микоян? — сказал я. — Ведь я имел беседу с товарищем Сусловым и изложил ему взгляды нашей партии на позиции Югославии и Тито, Микоян стал читать мне по телефону трафаретный монолог о «социалистической Югосливии» о Тито, который является «хорошим человеком», об ошибках Берия и грехах, допущенных, мол, нами (Советским Союзом и Информбюро), и в заключение сказал:

— На этот шаг вы должны пойти, товарищ Энвер, вы знакомы с Темпе, поговорите с ним, постарайтесь сгладить разногласия, это в ваших интересах и в интересах лагеря. Вы тоже должны помочь предотвратить переход Югославии в лагерь империализма… Итак, согласен, завтра.

— Согласен, согласен, завтра. — процедил я от злости. Я лег в постель, но сон убежал из-за отвращения к этим закулисным сделкам и совершившимся фактам, которые лихорадочно стряпали хрущевцы на своем пути измены. Я два раза встречался с Темпо в Албании во время войны, и оба раза мы ссорились, так как он был груб и кичлив донельзя. Он возводил ложные обвинения на нашу борьбу и наших людей, руководивших ею, или же вносил нелепые предложения «о балканском штабе», который неизвестно, как должен был функционировать в тех условиях, когда мы с трудом поддерживали сообщение между различными зонами внутри страны, не говоря уже о целях, которые скрывались за этим «штабом». Ну а теперь, что же мне сказать Темпо после всего того, что они совершили против нас, начиная с Тито, Ранковича, их посланцев — Велимира Стойнича, Ниязи Диздаревича и вплоть до их агентов — Кочи Дзодзе с компанией? Как же можно старую собаку батькой звать?! Всю ночь напролет я провел не смыкая глаз, думая над тем, что делать. Время еще не пришло рассчитаться с хрущевскими ревизионистами.

На следующий день мы встретились с Темпо. Я начал говорить ему о том, что произошло.

— Оставим в стороне пройденное, — сказал он и начал говорить о положении Югославии. Он сказал мне, что в области промышленности у них были достижения, но не хватало сырья.

— С сельским хозяйством дела у нас очень плохо, — сказал он мне, — мы сильно отстаем, поэтому думаем приложить больше усилий к его подъему. Из-за допущенных в сельском хозяйстве ошибок, — продолжал он, — нам приходилось и приходится туго.

И так он продолжал говорить мне о пережитых ими трудностях и о том, что они были вынуждены получать от западных стран помощь по высоким процентам.

— Теперь нам помогает. Советский Союз. и соглашение с советскими осуществляется успешно, — заключил он.

Я тоже говорил ему о достижениях нашей страны за этот период и о трудностях, на которые мы наталкивались и продолжали еще наталкиваться; рассказал о комиссии по Охридскому озеру и б затягивании переговоров их стороной, но он сказал, что ничего не знал об этом^ ибо «это были планы македонцев^.

— Тем не менее давайте-ка лучше посмотреть вопрос о Шкодринском озере, где выгоды будут более значительными для обеих сторон, особенно для вашей стороны, — добавил он. Вот так прошла встреча с Темпе, которую мне подстроили советские.

После встречи с ним, Микоян и Суслов сказали мне в один голос:

— Вы хорошо сделали, что встретились с Темпо, теперь лед уже разбит.

По-ихнему, лед, горой вставший между нами и титовскими ревизионистами, можно было разбить одним только случайным совещанием или встречей, но мы думали не так. В отношениях между нами и Югославией не могло быть «весны» и оттепели в идеологической области, мы не намеревались утонуть в трясинах мутных вод хрущевцев и титовцев.

5. «Партия-мать» хочет руководить

^{Хрущев добивается гегемонии в мировом коммунистической движении. Его выпады против Коминтерна и Информбюро. Хрущевцы протягивают свои когти к другим партиям Внезапная смерть Готвальда и Берута. Незабываемые воспоминания от встречи с Димитровым и Кодаровым. Корректные, но формальные отношения с Румынией. Оппортунистические зигзаги румынского руководства. Приятные впечатления от Чехословакии; вольные прогулки и визиты в исторические места. Удушливая атмосфера везде в Советском Союзе. Чиновники окружают нас повсюду. Наши отношения с восточногерманцами}.

Выше я рассказал о «лекции», которую зачитал мне Хрущев о роли первого секретаря партии, и о «мнении», которое он высказал польским товарищам о замещении Берута Охабом на этом посту.

Этот факт не только поразил меня. но и показался совершенно неприемлемым, нетактичным (мягко выражаясь) вмешательством в дела братской партии.