Хрущёв и Насер. Из истории советско-египетских отношений. Документы и материалы. 1958–1964 - [32]

Насер позвал в свою каюту министра иностранных дел Махмуда Фаузи и меня. Он сказал, что предчувствует тайный сговор (со времени Суэца, в конце концов, не прошло ещё и двух лет). Вскоре мы узнали, что в это время британские самолёты с согласия Израиля пролетали над его территорией по пути в Амман. Ожидаемая высадка американского десанта в Ливане могла быть прелюдией к чему-то более масштабному, но к чему? Что можно ожидать от Турции? (В это время в Анкаре проходило заседание совета Багдадского пакта. Регент Абдул Илах и Нури Саид были убиты в тот момент, когда собирались отправиться в Анкару). В свете всех этих обстоятельств Насер пришёл к выводу, что он должен немедленно встретиться лично с Хрущёвым. Но сначала он хотел узнать наше мнение. Мы попросили полчаса на обдумывание, а затем изложили ему свои соображения. Аргументы «за» и «против» были хорошо сбалансированы, так что окончательное решение должен был принять он сам. «Хорошо, – сказал он. – Я еду». В Каир была послана телеграмма для пересылки Хрущёву самым безопасным шифром, какой был на яхте: «Перед возвращением в Каир я хотел бы встретиться с Вами в любом удобном для Вас месте. Я на пути в Бриони. Надеюсь, что Ваш ответ будет ждать меня там».

Когда эсминец вошёл в порт Пулы, нас на небольшом катере встретил министр иностранных дел Югославии Попович. Министр передал нам ответ Хрущёва: он ждёт Насера в Москве, если тот считает это место подходящим. Если нет, то в любом другом месте, которое предложит Насер. Мы проследовали в офис Тито, где увидели большинство из его высокопоставленных коллег, включая Поповича и военного министра Гошняка. Все они согласились с тем, что ситуация исключительно опасная. Насер объяснил им, почему он ищет встречи с Хрущёвым.

«Ту-104», присланный Хрущёвым, ожидал нас в дальнем углу аэропорта. Его огромное тело впечатляюще виднелось в темноте. Никто из нас никогда не видел такого большого самолёта. Всего пять человек поднялись на борт: Насер, Махмуд Фаузи, секретарь Насера Хасан Сабри аль-Холи, один из телохранителей Насера и я. Остальные, включая наших жён, остались на «Хуррии», не ведая, что с нами.

Русский пилот подошёл к Насеру, отдал ему честь и сказал по-английски: «Что прикажете, сэр?» Насер ответил, что мы летим в Москву. Мне кажется, пилот ожидал, что мы полетим в Каир, и был удивлён изменению маршрута.

Полёт занял два с половиной часа, и на рассвете мы приземлились во Внуково. Самолёт отбуксировали подальше от аэровокзала, откинули лестницу, и мы увидели три «ЗИМа», ожидавших нас. В них находились Косыгин, Микоян, генерал Серов, начальник военной разведки и личный переводчик Хрущёва Соболев. Мы прибыли на небольшую виллу в окрестностях Москвы. Микоян посмотрел на часы и сказал: «Сейчас шесть. Отдохните немного, и после этого мы начнём переговоры. Хрущёв приедет сюда, так лучше с точки зрения безопасности. Десять часов для начала встречи подойдёт?»

Мы согласились. Но последовало слегка комичное осложнение. Нам нужно было войти в контакт с нашим послом, поскольку лишь единицы в Каире, включая маршала Амера, знали, где мы, и им было приказано связываться с нами через египетское посольство в Москве, используя наш самый безопасный шифр, ключ к которому знал лишь Хасан Сабри аль-Холи. Примерно в 6.30 из министерства иностранных дел позвонили нашему послу, Аль-Куни, и попросили немедленно приехать в министерство. Поскольку в этот час посольской машины ещё не было, специальную машину обещали прислать за ним буквально через пять минут. Аль-Куни решил, что, должно быть, случилось что-то ужасное, возможно, ультиматум Запада. Посол наскоро оделся, сел в присланную за ним машину и вскоре обнаружил, что его везут вовсе не в министерство, а за город. Он постучал по стеклу, отделявшему от него шофёра. Тот сделал какой-то знак, но не ответил. Аль-Куни подумал, что, наверное, его похитили, но кто и зачем, неясно. Машина ехала очень быстро, все его попытки связаться с шофёром были безуспешны. В конце концов машина въехала во двор нашей виллы, и Аль-Куни увидел нас с Фаузи, увлечённо беседующими. «Или я сошёл с ума, или русские», – воскликнул Аль-Куни. «Или мы», – добавил я. В этот момент из виллы вышел Насер, и Аль-Куни ощутил самый большой шок в своей жизни.

Точно в десять часов приехал Хрущёв. Насер ждал его у центрального входа, но Хрущёв вошёл через другую дверь и оказался у нас за спиной. «Я очень рад, что Вы прилетели сюда, – сказал он. – Мы очень беспокоились. Мы не хотели, чтобы Вы пересекали Средиземное море на небольшом корабле. Средиземноморье полно людей, которые с удовольствием скормили бы Вас рыбам».

Когда Хрущёв говорил, становилось ясно, что Советское руководство довольно случившимся, но и восприняло его с опаской. Вновь достижение арабского национализма не совпало с традиционным марксистским анализом. «Империалисты знают, что их настоящая борьба ведётся с Вами, – сказал он. – Для них Вы символ борьбы арабов! Я провозглашаю тост (в 10 часов утра!) за Ваш успех. Нет! Сегодня я не буду пить водку. Сегодня я буду мусульманином! Сейчас и отныне никакой выпивки. Я провозглашу тост фруктовым соком за борьбу арабов и за здоровье лидера всех арабов!» Последняя фраза имела немалое значение и была явно произнесена специально. Она означала, что советские руководители приняли решение превратить Египет в координационный центр всех их отношений с арабами – решение, которое они оказались не в состоянии выполнить.