Хрущёв и Насер. Из истории советско-египетских отношений. Документы и материалы. 1958–1964 - [3]
Египтяне повели политику с достоинством. Активно стали действовать против англичан, требовать вывода войск. Англичане поняли, что у них другого выхода нет, как с пониманием отнестись к национальным требованиям египтян, и согласились на вывод своих войск. Войска были выведены. Тоже не уточняю, в каком году и через какое время после прихода к власти полковника Насера, потому что не помню[10]. Но это уже дало нам уверенность с большим вниманием относиться к запросам этого правительства. Что это не очередное правительство, пришедшее к власти в результате военного переворота, а правительство, которое действительно преследует национальные интересы своего народа. И что это правительство заслуживает внимания и поддержки, если и дальше будет защищать интересы своего народа против колонизаторов.
Но определить политику нового правительства египтян было очень трудно. Какие социально-политические цели преследует это правительство? На какой основе думает развивать и укреплять своё государство? Потому что крупный капитал и банки не были затронуты. Это был национальный переворот. Мы считали, что к власти пришло буржуазное правительство. Но в наших интересах было поддерживать даже такое правительство, потому что оно было направлено против колониального господства Англии. То есть, ослабляло Англию на Ближнем Востоке. А это было в интересах Советского Союза. Потому что Англия, опираясь на Ближний Восток, проводила политику против Советского Союза. Поэтому мы поддерживали политику Насера.
У Югославии, в частности у тов. Тито, сложились лучшие отношения с Египтом. По-моему, когда Тито ездил в Индию, он проследовал на корабле через Суэцкий канал и посетил многие страны. Он был в Индонезии, Индии, был в Египте. Потом в югославской печати много лестного писалось о новой политике Египта и египетском руководстве. Что это руководство является прогрессивным, заслуживает внимания и поддержки.
У нас тогда не сложилось ещё хороших отношений с Югославией, но они улучшались и при встрече с Тито, при обмене мнениями по международным вопросам, мы затронули Египет. Тов. Тито тогда очень лестно отзывался о политике Насера. Я тогда говорил: «Из его выступлений трудно понять, что он хочет. Хочет создать какой-то прогрессивный строй, но как это возможно? Буржуазию он не трогает, банки не трогает, поэтому нам трудно оценить, что это за политика и какие цели преследуются». Тов. Тито доказывал, что это очень молодой ещё человек, политически неопытный, поэтому намерения у него хорошие, но он сам не нашёл ещё точки опоры. Но с ним нужно иметь дело, его нужно поддерживать, потому что он хочет хорошего для своего народа. С ним можно договориться и на него можно оказать полезное для коммунистического движения влияние.
Хочу уточнить, что здесь имеется в виду влияние на Насера не в эгоистических интересах того, кто хочет влиять. Здесь интересы переплетаются: тех, которые хотели бы влиять и интересы народа, на руководство которого хотели бы влиять. Это взаимные интересы. Это не какой-то заговор одной стороны против другой, а желание одной стороны поделиться своим опытом и оказать влияние на другую сторону, чтобы она переняла этот опыт в интересах своего народа.
Но мы всё-таки проявляли осторожность в отношении Насера. Конечно, поддерживали его, продавали ему оружие. Мы достаточное количество оружия продали ему. К этому времени мы продавали ему морское вооружение – торпедные катера. По-моему, даже что-то из авиации. Не столь важно, в какое время мы это делали, но мы в конце концов продали все виды оружия: стрелковое, пехотное, артиллерийское, танковое. Авиацию и морские военные корабли, прежде всего торпедные, мы продавали в таком количестве, в каком нуждался Насер.
В своих выступлениях, – я думаю уже под влиянием Тито, – Насер стал высказываться о строительстве социализма. Но он высказывал свои понятия об этом социализме так, что мы не могли его понять и считали, что он и сам не разбирается, или умышленно так говорит. Потому что в современных условиях слово «социализм» стало модным. Даже Гитлер в свою партию влепил слово социализм. А какой это социализм – весь мир знает. Поэтому мы с осторожностью относились к людям, которые берут на вооружение это слово, но конкретно не показывают, как они его понимают, как конкретно думают пользоваться им и какими целями хотят достигнуть этого социализма.
У нас к этому времени были хорошие отношения с Сирией и её правительством. Мы поддерживали компартию Сирии, она была самой сильной в арабских странах. Возглавлял её довольно опытный лидер компартии Багдаш, который и сейчас её возглавляет. В Сирии было довольно сильное движение демократического характера, оказывалось давление на правительство с тем, чтобы вырвать социально-политические уступки для народа Сирии. Буржуазия и помещики были в большой тревоге. Они видели, какую силу набирает компартия, какое влияние оказывает она на общественность Сирии, поэтому искали возможности для избавления от коммунистического влияния и старались удержать страну на капиталистических основах.
И вдруг возник вопрос об объединении Египта с Сирией. В пользу этого в печати началась большая пропаганда. В Египте и Сирии были довольно большие силы, которые выступали за то, чтобы объединиться. Мы не видели в этом прогрессивного направления. Во-первых, потому, что Сирия была буржуазно-демократической страной с парламентом, с легальной компартией и другими партиями. Это парламентский строй французского типа. Следовательно, для прогрессивных сил лучшие условия были в Сирии, нежели в Египте. В Египте никакой демократии не было. Там были полковники, возглавлял их Насер. Были буржуазные партии. Поэтому мы не поддерживали объединения, которое хотели создать: Объединённую Арабскую Республику. Насер, видимо, копировал в этом Советский Союз. Объединение на равноправных началах. То есть, все арабские республики могут вступить в это объединение и создать великое арабское государство. И конечно Насер имел в виду, что Египет будет руководящей силой в этом объединении.
