— Белая бумага, — прошептала она, и так тихо, что он не разобрал бы слов, если бы так пристально не глядел на ее лицо. На ее губы. Она внезапно подняла широко раскрытые ошеломленные глаза и встретилась с ним взглядом. — Это оригинал? Не копия?
— Это оригинал. — Она продолжала сидеть, изучая бумагу и конверт, и он спросил: — Разве ты не собираешься прочесть письмо?
Может быть, она пыталась овладеть собой или откладывала неизбежное, потому что теперь развернула письмо и быстро пробежала его глазами. Дочитав до конца, целую минуту пристально смотрела на страницу. Он не мог понять, о чем она думала, ему было ясно только то, что она думала. В тишине большой библиотеки, где не было никого, кроме них, он мог почти слышать, как вращаются колесики и включаются механизмы ее мыслительного процесса.
Но когда она наконец заговорила, то не о том, что в письме нет конкретного доказательства, чего он ожидал от нее. Она спросила:
— Зачем кому-то понадобилось это делать?
— Затем, чтобы у тебя были неприятности.
— Ну, тут они добились успеха, — сухо проговорила она, снова его удивив… и напомнив ему о ее первой озадачивающей реакции.
Он кивнул на письмо.
— Ты сказала о белой бумаге. — Она также поинтересовалась, копия ли это. — Что происходит, Ванесса? О чем ты умалчиваешь?
— Я…
Ванесса медлила. Сердце у нее сжалось от нерешительности. Несмотря на инструкции Джека разглашать как можно меньше, ей хотелось поделиться с Тристаном своей бедой. Вчера — нет. Там, у бассейна, — ни в коем случае. Но этот человек повел себя так предупредительно: быстро принес письмо, отвел ее в уединенную комнату, не задав ни одного вопроса, отошел в сторону и дал ей возможность спокойно прочесть письмо.
Кроме того, если она расскажет ему о письмах, это отвлечет его внимание от нее и от секрета, которым ей не хотелось делиться. Об этом он, вероятно, все равно узнает, если уже не узнал, из городских слухов.
— Месяц-другой назад, — приняв решение, медленно начала она, — два человека, которых я знаю, здесь, в Иствике, получили по анонимному письму. Я думала… раньше я думала… что это письмо, возможно, связано с теми.
— Теперь ты так не думаешь, потому что бумага — другая?
— И нет никаких требований.
Он замер.
— Ты хочешь сказать, что в тех письмах были вымогательские требования?
— Да.
— Что они требовали? Какое связующее звено?
— Ты знал Банни Болдуин? — спросила она. — Ее настоящим именем было Лусинда, но все ее звали Банни. Она была замужем за Нейтаном Болдуином, другом Стюарта. Я думала, ты мог их знать, когда жил здесь.
— Прошло двадцать лет.
— Ты вспомнил Фрэнка Форрестера.
— Он и его первая жена проводили много времени в нашем доме.
Она отвела взгляд, ей почему-то причинило острую боль внезапное суровое выражение его глаз. Наш дом. Чувствовал ли он до сих пор привязанность к дому? Неужели поэтому он был полон такой решимости вернуть себе имущество?
Ей хотелось спросить, узнать его истинные мотивы, но он напомнил ей о теме их разговора.
— Как я понимаю, эта Банни Болдуин — связующее звено между письмами?
— Да. — Ее желудок болезненно сжался, когда она подумала о бедной Банни. Хотя та сама была склонна к интригам — и сделала некоторые опасные выводы насчет того, почему Ванесса вышла замуж за богача Стюарта, — она также приходилась матерью одной из самых близких подруг Ванессы. — Банни умерла несколько месяцев назад. Думали, что от сердечного приступа, но Эбби, ее дочь, обнаружила, что пропали дневники Банни. Короче говоря, теперь эту смерть снова расследует полиция.
— Из-за нескольких пропавших дневников?
— Ты слышал об «Иствик Соушл Дайэри»?
Он ответил уклончиво:
— Освежи мою память.
— Это полный сплетен бюллетень с новостями и колонка веб-сайта о том, кто есть кто и кто чем… или кем… занимается в Иствике. Банни была автором заметок и редактором, и ее дневники содержали ее заметки, указания на источники плюс весь материал, который она предпочитала не печатать.
— Предпочитала не печатать?
— По-видимому, она считала некоторые истории слишком скандальными, или дискредитирующими, или потенциально клеветническими, чтобы их печатать.
— Эти дневники украли, и вор пытался шантажировать людей, названных в дневнике?
— Такое объяснение кажется убедительным.
— И ты считаешь возможным, что тот же человек послал мне это письмо?
— Да, считала. Но здесь другая почтовая бумага.
— Ты думаешь, что шантажист использует каждый раз одну и ту же бумагу?
— Не знаю. Не знаю, что думать. А ты знаешь?
— Нет даже намека на вымогательство, — сказал он после минутной паузы. — И если бы этот человек действительно собирался шантажировать, он послал бы письмо, которое ты держишь в руках, тебе. Чтобы вынудить тебя заплатить за его молчание.
Да, он был прав. Хотя…
— Ты думаешь, здесь нет связи с Банни и дневниками? Потому что вряд ли возможно третье анонимное письмо, источник которого мог быть таким же, как у первых двух.
Он молча смотрел на нее долгую секунду.
— Что ты пытаешься мне внушить?
— Я пытаюсь понять мотивы, стоящие за этим письмом.
— И?
— Что, если вор что-то прочел в этих дневниках и неверно понял? Что, если человек, о романе которого здесь говорилось, вовсе не я?