Хрупкая вечность - [29]

— Если бы он действительно попытался, он бы получил, что хотел. Он не пытался, Эш… Ты была мимолетным развлечением, флиртом на пять минут. Это в духе Ириала.

— Кинан говорит, ты, как и Ириал, Gancanagh. Прежде он мне не объяснял, что это значит, — признала Эйслинн, не испытывая гордости за обман своего короля, как и за его последствия, но желая быть честной. — Ты по-прежнему такой? Вызываешь зависимость?

— А что, хочешь попробовать?

В нем затаилось нечто дикое. Она видела это под тонким налетом любезности, который по-прежнему сохранял Ниалл. Ей не хотелось, чтобы эта оболочка дала трещину. Логика подсказывала держаться подальше, но Эйслинн отмахнулась от доводов разума.

— Выходит, нам стоит начать относиться к тебе, как к Ириалу.

— Нет. — Ниалл положил руки ей на плечи и подталкивал назад до тех пор, пока она не оказалась зажата между тенями и его телом. — Вам следует запомнить, что Ириал по-настоящему не хотел причинить Кинану вред. А я хочу. Мне лишь нужен предлог. Подсобишь мне с этим, Эш?

Ощущение стены за спиной было ошеломляющим. Опасные соблазны шепотом отдавались в ее коже; вещи, о которых она бы предпочла не думать, лавиной обрушились на нее. Ласкать Кинана. Мой. Не просто попробовать, а утонуть в нем. Ее влечение не было направлено на Темного фейри, но энергия Темного Двора заводила ее мысли туда, куда не следовало. Соблазны Темного Двора заставляли ее думать о фейри, которого она хотела, а не о смертном, которого любила. Сердце слишком быстро колотилось в груди, пока тени затягивали ее все глубже в страхи и похоть.

— Я хочу… — Она закусила губу, не произнося этого, не признавая, что в этот момент думает о Кинане.

— Я знаю, чего ты хочешь, Эш. А мне хочется причинять ему боль. — Ниалл сквозь тени взглянул на Кинана. — Я хочу, чтобы он пересек черту, и это послужит отличным поводом, чтобы напасть на него.

— Поводом? — Она попыталась отодвинуться от теней, которые охватывали ее.

— И оправданием для меня самого. Для Донии. И Сета.

— Но…

— Мой Двор этого хочет. В основном, поэтому они приняли меня как своего короля. Поэтому Бананак появляется в моих покоях, как только у нее появляется возможность. Она приходит, обагренная кровью, жаждет любого проявления моего гнева. — Ниалл взглянул на Сета, который тщетно пытался пересечь барьер теней. — Сет хочет тебя. Он любит тебя. Защити его от Кинана… В противном случае причин будет более чем достаточно, чтобы я спустил с цепи пороки и жестокость своего Двора.

Эйслинн поглядела через барьер. Сет что-то говорил, но туманная завеса поглощала слова. Однако выражение его лица она видела прекрасно. Он был в ярости. Ее непробиваемый Сет сейчас испытывал что угодно, но явно не спокойствие.

— Если бы Сет простил меня, Эш, я бы использовал тебя, чтобы спровоцировать твоего короля. — Ниалл сжал ее плечи. — Своей глупостью ты причинила боль Лесли. Ты причинила боль мне.

Он вжимал ее прямо в стену теней до тех пор, пока она не почувствовала, что ее сердце вот-вот остановится. Ужас поглотил ее, пробираясь в самые спокойные уголки сознания и высвобождая все ее страхи и сомнения. Одна. Недостаточно хороша. Слаба. Глупа. Уничтожаю Сета. Наношу раны своему Двору. Подвожу своего короля.

— Мне очень жаль. Я никогда не хотела, чтобы Лесли было больно. Ты это знаешь… — Она заставила разум сконцентрироваться, взывая к теплу внутри себя, к спокойствию летнего солнца, которое было источником ее силы. Этого было недостаточно против короля фейри, который знал, что делает. — Я знаю, что на самом деле ты не настолько жесток. Ты хороший.

— Ошибаешься. — Ниалл метнул короткий взгляд на Габриэля и Ищеек, которые казались расплывчатыми силуэтами за пределами клетки. Наконец он отстранил Эйслинн от теней. — Спроси своих Летних Девочек, такой ли я белый и пушистый. Спроси Кинана, когда он очнется. Спроси себя, достаточно ли у тебя оснований бояться меня. Ты один на один с чудовищем, Эйслинн… и твоя похоть, твои страхи, твой гнев — все они как приманка для меня.

Но я не одна. Эта простая мысль меняла все. По другую сторону стены был человек, который любит ее, и фейри, который был частью ее. Сет придавал ей мужество; Кинан дарил солнечный свет. Она позволила своей коже вобрать свой свет и свет Кинана. Знакомое тепло разогнало плотные тени, наводнившие ее тело.

— Я должна идти. Убери стену.

— А иначе что?

Без всякой задней мысли заставить Темного Короля склониться перед Летним Двором она вытолкнула совй солнечный свет, посылая его в кожу Ниалла. Блаженное бессилие и пресыщение, тела, пахнущие мускусом от солнечного света, жалящий сирокко — все это волной нахлынуло на Ниалла. Честный ответ на тени. То была полная мера летнего удовольствия с ноткой боли.

— Теперь мы сильнее. Не провоцируй его… и меня.

Он все еще удерживал ее, но закрыл глаза.

Эйслинн подумала, что она права. Она думала сказать ему, как им жаль, что все случилось так, как случилось. Она действительно хотела мира между Дворами. Всего несколько мгновений надежды и чувства вины, и прежде, чем она смогла решиться, он открыл глаза. Из них на нее глядела бездна.

— Ты думаешь, как смертная, Эйслинн. — Он облизнул губы. — А, может, ты думаешь, как Кинан — мимолетная демонстрация силы меня не испугает.