Хруп. Воспоминания крысы-натуралиста - [67]

Я мигом выскочила вон и спряталась на палубе среди каких-то ящиков и бочонков. Тут только разобрала я, что с судном творится что-то неладное.

Оно сидело теперь наполовину в воде, было совершенно оголено, так как на месте когда-то расправленных крыльев-парусов виднелись только палки, да веревки, да какие-то прикрученные к палкам свертки. Все люди судна были наверху и возились над большой лодкой, которую старались спустить сбоку судна на воду.

Раздавались отдельные резкие крики и сдержанный пугливый шепот. Кто-то пробежал мимо меня и решительно захлопнул дверь люка, закрепив ее. Судно качало меньше, чем раньше, но волны и ветер были ужасны. Только тут взглянула я на море и была поражена. Горы воды то и дело шли на судно и поднимали его на себя, а оно, тяжелое, словно осевшее, кряхтя взбиралось на них и вдруг снова оседало куда-то вниз. Небо было все затянуто темными облаками, и только местами виднелись светлые клочки с мерцавшими звездочками.

Ветер глухо шумел среди сети веревок, а высокие мачты, скрипя, качались из стороны в сторону.

Наконец, люди спустили лодку и как-то перекарабкались в нее один за другим. Судно осталось одно. Мое недоуменье возрастало.

Большая волна вдруг разом подняла и судно, и лодку, и, когда она прошла, лодка уже отделилась. С ее боков взмахнулись какие-то плоские жерди, и она, словно громадное насекомое, поползла по горам воды, то взбираясь на них, то спускаясь в ямы между ними.

Я осталась единственным обитателем судна, притом запрятавшимся среди ящиков и бочонков. Страха не было ни капли, удивлением же я была переполнена: отправляясь в путешествие, я его не собиралась совершать в полном одиночестве среди необозримого моря.

Лодка и люди скоро были далеко, и я вышла на палубу, решась провести хоть какие-либо расследования.

Всюду валялись различные предметы, словно нарочно поваленные. Тут и там виднелись следы рубки топором. Особенно много было перерубленных канатов. Все ходы вниз были заперты и даже заколочены.

Палуба, сырая от налетавших с волн брызг, слабо покачивалась, и я спокойно обегала все ее углы. Наконец, мне это осматривание надоело, и я залезла от холода и ветра в какой-то ящик, связанный с бочонком, один из тех, которые люди спускали в лодку перед оставлением судна. Однако спать я не могла, так как кругом был шум, треск и вой.

Вдруг я почувствовала, что мой ящик куда-то подняло очень высоко. Я выглянула в щель доски и ясно увидела, как вся половина судна, как раз та, где был люк, ушла в воду, а тот конец палубы, где лежал среди других и мой ящик, подняло выше. Я почувствовала, как мое помещение поползло вместе с судном куда-то вниз, к воде, но никакое соображение не приходило мне в голову, и я медлила что-либо предпринимать. Наконец, совершилось нечто, что я объяснить себе никак не могла. Что-то сразу потянуло вниз и судно, и ящик, и меня. Ящик перекувыркнулся, и я полетела в один из его углов; откуда-то ворвалась вода и подхватила его на себя; кто-то вновь рванул его, обмакнул в соленую воду и вдруг, с силой бросив, завертел с бешеной, головокружительной быстротой.

Я вцепилась всеми четырьмя лапами в шершавые, занозистые доски и, потеряв всякое сознание, не то повисла, не то прилипла в углу ящика. Помню, что он ушел куда-то глубоко в холодную черную воду; потом его оттуда кто-то вышвырнул, и он, наполненный на две трети водой, закачался на высоких волнах моря. Вода оторвала меня от угла, и я, как труп, плавала в затопленном ящике. В таком непривычном положении я пришла в себя.

Первым долгом я, конечно, снова вцепилась в ящик и, погруженная наполовину в воду, то и дело окачиваемая, старалась, хоть сколько-нибудь, собраться с мыслями.

Как только глаза мои приобрели способность видеть, я заметила, что ящик был не один. Он был как-то странно привязан к бочонку, плывшему тут же, а рядом плыл другой ящик, разломанный. Он был тоже привязан к тому же бочонку. Одним словом — понять нельзя было ничего. Я потом делала кой-какие предположения насчет того, что все это проделали люди нарочно, для какой-то цели перед оставлением судна, но зачем — сообразить не могла. Мысль же о крушении судна, конечно, не могла прийти в голову крысе, не имевшей о таких событиях никакого понятия.

Кругом была одна вода, бурная, колыхавшаяся вода. Судно и палуба, на которой стоял мой ящик, исчезли самым непонятным образом. Я могла догадываться, сколько угодно, что судно ушло в воду, но как и почему — все это было неразрешимо.

Конечно, если бы я ожидала чего-либо подобного, то постаралась бы прислушаться к речам людей судна, но разве кто-нибудь может предвидеть, что с ним будет даже в очень непродолжительном времени?

Оставляя в стороне всякие рассуждения, я должна просто сказать, что рассвет застал меня на волнах успокаивающегося моря сидевшей или, вернее, только уцепившейся за край ящика, так как хвост и задние ноги мои то и дело полоскались в воде внутри ящика. Мой ящик и его разбитый сосед болтались оба около небольшого бочонка, к которому были привязаны.

Смею вас уверить, что это мое первое морское путешествие я более уже не осмеливаюсь назвать добровольным.