Хроноскрёб - [9]
Возле самого бетона Варвара (так звали отчаянную натуралку) произвела ещё одну попытку соблазнить Авдея, и тому, следует заметить, едва удалось уклониться. Откупился обещанием, что скоро увидятся в хроноскрёбе…
Когда он достиг своей берлоги, почти уже рассвело. И тут, как нарочно, поступил сигнал о прибытии комиссии. Хорошо хоть проводить успел!
Утренняя рыбалка, понятное дело, накрылась. Авдей ругнулся, включил фонарик и принялся собирать валяющиеся посреди поляны снасти. Отнёс всё вниз, причём чуть не расшибся, споткнувшись по дороге о силовую установку, питавшую купол.
Подумав, снял с полки Аристотеля, выбрался по кирпичной лесенке наружу, пристроился на верхней ступеньке и, подождав, пока развиднеется окончательно, приступил к чтению. Каждый раз переворачивать страницу было незачем — как всегда, вполне хватило той одной, на которой книга раскрылась.
Аристотеля он любил читать потому, что великий грек сплошь и рядом рассуждал о нём, об Авдее. Чаще, правда, бранил.
«Тот, кто в силу своей природы, а не вследствие случайных обстоятельств, живёт вне государства, — всё легче и легче разбирал Авдей проясняющиеся с каждой минутой слова, — либо недоразвитое в нравственном смысле существо, либо сверхчеловек».
Отложил книгу на кирпичи, призадумался. Так кто же он всё-таки: недоразвитое существо или сверхчеловек?
И не одно ли это и то же?
На корявую старую вербу слетел скворец. Для начала пощёлкал, посвистал по-своему, потом начал всех передразнивать: мяукал, тарахтел по-сорочьи, изображал скрип Авдеевой двери, наконец наежинил пёрышки на груди и весьма точно воспроизвёл трель иволги.
Хорошо хоть звон закидушки копировать не научился!
Стоило выглянуть солнышку, нагрянула комиссия. Пешком, что характерно. Никаких вертолётов, никакого наземного транспорта.
Впереди бодро шествовал высокий жилистый старик с брюзгливым и несколько обвисшим лицом — должно быть, тот самый Каллистрат Фелицианович, при одном имени-отчестве которого все вокруг трепетали. Местное начальство следовало за ним, чуть приотстав. То ли из почтения, то ли притомились с непривычки. Всех, понятное дело, подняли с постелей засветло, но на открытую позевоту никто не осмеливался.
Авдей хотел перебраться внутрь, потом подумал: зачем? Кто его под куполом увидит?
— Вот, Каллистрат Фелицианович, — лебезил один из свиты. — Как видите, всё приведено в естественный, я бы даже сказал, экологически чистый вид…
— Естественный, говоришь?.. — раздался зловеще-скрипучий голос высокого гостя. — А это как понимать прикажешь?
Все взглянули — и обмерли. Меж травянистыми бугорками вилась тропинка.
— Ну так это, наверное… зверьё протоптало… на водопой…
— Прямо отсюда и протоптало?
Действительно, в каком-нибудь десятке шагов посреди поляны стёжка внезапно обрывалась.
Каллистрат Фелицианович приблизился к месту её зачатия и уставился в упор на незримого ему Авдея. Глаза у старика были водянистые, беспощадные. Сердце тоскливо сжалось. Значит, всё-таки переселяться на двести с чем-то сороковой… Или копать новую нору где-нибудь на отшибе… Эх вы, хроноскрёбыши! Даже замаскировать как следует не сумели…
— Эх вы… — словно подслушав мысли Авдея, с горьким упрёком произнёс Каллистрат Фелицианович, — хроноскрёбыши… Ну-ка выключите эту вашу… технику!
Евграф Дмитриевич (он тоже смотрел в сторону Авдея) беспомощно развёл ладони. Тот, кому адресован был этот жест, понуро сошёл на гладкий глиняный пол землянки, поставил Аристотеля на место и, взяв со стола пульт, отключил установку. Снова поднялся по кирпичной лесенке наружу и застал там немую сцену.
Ближе всех к нему стоял изумлённо отшатнувшийся Каллистрат Фелицианович. Свита застыла в различных, но одинаково исполненных горя позах. И только на лицах тех двоих из отдела доместикации отчётливо читалось злорадство.
— Как звать? — потребовал к ответу старческий голос.
Хочешь не хочешь, пришлось представиться:
— Авдей…
— И ты здесь… живёшь?
— Живу…
Глава комиссии переводил суровый взгляд с браконьера на его жилище и обратно.
— Рыбкой небось снабжаешь? Этих…
— Рыбкой…
— И как клёв?
— По-разному…
Старик повернулся к сопровождающим, властно заломил бровь.
— Так, господа конспираторы, — тяжко изронил он. — Можете быть свободны, я вас здесь больше не задерживаю. Через час жду всех в кабинете Корнея Корнеича…
Свита поспешила ретироваться.
— Снасти покажь… — буркнул Каллистрат Фелицианович.
Сошли по лесенке, зажгли светильник, осмотрели снасти.
— Так, может, у тебя и «казанка» где-нибудь на бережку в кустах припрятана?
— Кто припрятан? — не понял Авдей.
Высокий гость покосился на него с сожалением.
— Молодой… — ворчливо промолвил он. — Не застал… Лодка была такая… дюралевая — «казанка». И мотор «Вихрь»… расточенный… форсированный… Скурмы догнать не могли!
— Кто?
Каллистрат Фелицианович оделил невежду презрительным взглядом.
— Рыбнадзор, — скрипуче пояснил он. — Я смотрю, никакой ты не браконьер — так, сявка… — Внезапно старческие глаза затуманились, возмечтали, сухие губы сложились в подобие улыбки. — Эх, помню… Начнут догонять — мы нырь в протоку! А им-то — тесно! Они-то — на подводных крыльях… М-да…
И весёлое ж место — Берендеево царство! Стоял тут славный град Сволочь на реке Сволочь, в просторечии — Сволочь-на-Сволочи, на который, сказывают, в оны годы свалилось красно солнышко, а уж всех ли непотребных сволочан оно спалило, то неведомо… Плывут тут ладьи из варяг в греки да из грек в варяги по речке Вытекла… Сияет тут красой молодецкой ясный сокол Докука, и по любви сердечной готова за ним хоть в Явь, хоть в Навь ягодка спелая — боярышня Шалава Непутятична…Одна беда: солнышко светлое, катавшееся по небу справно и в срок, вдруг ни с того ни с сего осерчало на берендеев — и вставать изволит не вспозаранку, и греть-то абы как.
Трое друзей только-то и хотели — спасти островитян-полинезийцев от грядущего захвата европейцами. Они забыли, к чему может привести одна-единственная бабочка, раздавленная на дороге прошлого.И грянул гром…И история пошла по другому пути. Только совсем не по такому, какого ожидали трое наивных спасителей…Полагаете, это Рэй Брэдбери? И ошибаетесь. Это — «Слепые поводыри» Евгения Лукина. Фантастика забавная — и щемяще-горькая. Фантастика необычная. Оригинальная до предела.Это — «эффект бабочки» по-русски. Не больше и не меньше.
Столкновение цивилизаций — европейской, доросшей лишь до каравелл и пушек, и полинезийской, оперирующей авианосными катамаранами и боевыми ракетами… И снова трагедия конкисты повторяется — но на этот раз конкистадоры не носят кирас, их обнажённые тела покрывает боевая татуировка…
В результате разнообразной деятельности человека одной из планет наступает век костяной и каменный. Люди кочуют небольшими семействами, а человек, взявший в руки металл, подлежит изгнанию. Любой движущийся металлический объект подлежит немедленному уничтожению. Металл на планете развивается по изящному замкнутому циклу, он сам себе цех и сам себе владыка...
Увидите этого старичка, ни в коем случае к нему не подсаживайтесь. И уж тем более не вздумайте жаловаться ему на свои житейские горести. Выслушает, посочувствует и так поможет, что мало не покажется. От автора: Был у меня друг Петя. Совершенно феерический человек: озорник, мистификатор, временами просто хулиган. Жить без него так тоскливо, что время от времени я сочиняю рассказы про Петю. Истории, разумеется, вымышленные, но характер, поверьте, подлинный.
«Сначала исчезли пчёлы» — антиутопия, погружающая читателя в, по мнению автора, весьма вероятное недалёкое будущее нашего мира, увязшего в экологическом и, как следствие, продовольственном кризисе. В будущее, где транснациональные корпорации открыто слились с национальными правительствами, а голод стал лучшим регулятором поведенческих моделей, а значит и всей человеческой жизни. Почти всё население сосредоточено в мегаполисах, покинув один из которых, герои открывают для себя совершенно новый мир, живущий по своим, зачастую гораздо более справедливым правилам, чем современное цивилизованное общество. 18+.
Три сестры на изолированном острове. Их отец Кинг огородил колючей проволокой для них и жены территорию, расставил буйки, дав четкий сигнал: «Не входить». Здесь женщины защищены от хаоса и насилия, идущего от мужчин с большой земли. Здесь женщины должны лечиться водой, чтобы обезопасить себя от токсинов разлагающегося мира. Когда Кинг внезапно исчезает, на остров прибывают двое мужчин и мальчик. Выстоят ли женщины против них?
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Меня зовут Рейна. Таких, как я, называют призраками. Я существую вне системы». Рейна и ее мать вынуждены скрываться от правительства: обладателям плохих генов не место среди идеальных граждан страны. Единственный шанс выжить – оставаться невидимыми там, где за тобой следят тысячи глаз. Столкнувшись на улице с юным Ларком, девушка понимает, что не хочет больше прятаться. Нарушив главное правило выживания и открыв свой секрет другому, Рейна обречена на гибель. И лишь на пороге смерти ей удается узнать невероятное: она совсем не та, кем считала себя.
Мы очень рады поделиться этой новой историей об Эше Локвуде. Прочитайте, чтобы узнать больше о том, какова жизнь в компаньонских домах на самом деле и что чувствовал Эш, когда впервые встретил Вайолет… Перевод группы https://vk.com/club141098651.
Уже шестнадцать лет Лондон лежит в руинах. Те, кому удалось выжить, создали в его окрестностях лагеря с населением в несколько сот человек. Быт лагерей суров, он состоит из мародерских вылазок в город, набегов на соседей и отражения вражеских атак. Хваленая английская вежливость осталась в прошлом, законы цивилизованного общества сменились законами клана. Доверять можно только своим, все чужие – заклятые враги, конкуренты в борьбе за выживание. Еще опаснее Звери – так называют начисто утративших человеческий облик двуногих обитателей лондонских развалин. Хейдену двадцать один год, но он уже возглавляет Блэкуинг, самый укрепленный и опасный из всех лагерей.