Хронолого-эзотерический анализ развития современной цивилизации - [3]

— Откуда же я знал, что то была попытка мою персону спереть. Никто мне об этом не докладывал.

— Почему тебя не умыкнули, не знаю… Это выше моего понимания, — задумчиво посмотрел на меня волхв. — Все, кого тащат на их базы или на летательные аппараты, обращаются за помощью к Богу, но очень мало, кому он помогает… Ясно одно, что с Творцом ты связан с рождения, и эта связь сохраняется до сих пор. А теперь нам пора! — посмотрел старик на ходики. — Здесь нам загадки не разгадать. Пойдем, нас давно ждёт один из моих друзей. Это предпоследний твой поход.

— А что будет ещё и последний? — поинтересовался я.

— Имею в виду дорогу к жилухе[2]. На оленях в апреле мы тебя доставим в Эссей, а оттуда ты махнёшь на Колыму!

— Куда?! — чуть не закричал я.

— На Колыму, дружище, на Колыму. И не удивляйся, такова твоя воля.

— Моя воля?! Эдак ты меня скоро на Аляску отправишь!

— На Аляску — нет. На Аляске тебе ещё пока делать нечего. Хотя, кто знает, кто знает… — загадочно улыбнулся хранитель.

— А почему ты говоришь, что это моя воля? Я что кого-то упрашивал, чтобы меня этапом отправили?

— Но ведь ты стремишься получить не изгаженное системой подлинное знание, не так ли?

— Так-то оно так…

— Но на Колыму ты не хочешь?

— Да хочу я, хочу! Всю жизнь мечтал побывать на Индигирке, Колыме, Алазее… Если есть там такие, как ты, я туда пешком отправлюсь!

— Пешком не надо, на это есть транспорт. Пешком мы сейчас пойдем, точнее, на лыжах. Ты, я вижу, уже позавтракал. Так что я жду тебя за дверью, — и старик, накинув верхнюю одежду, закрыл за собою дверь. Через несколько минут, захватив с собою заряженный браунинг и котомку со скудной едой, я вышел на улицу.

— Ну ты и кишка, — показал на рюкзак хранитель. — Совсем я тебя испортил. Ещё недавно ты мог лапу сосать неделями, — покачал старик головой. — Вот так всё человечество: главное для него комфорт, а всё остальное потом…

От слов волхва мне стало стыдно. Получается, что я проявил глупую инициативу, и теперь старый надо мною подтрунивает. Я решил сбросить рюкзак, но Чердынцев меня остановил:

— Оставь, — улыбнулся он мне, — будет чем собак побаловать. Их берём с собой.

Облегчённо вздохнув, я надел лыжи, и в непроглядной тьме мы двинулись в неизвестность. Как старик мог ориентироваться в полной темноте, я не понимал. Он шёл впереди меня, и было видно, что полная темнота и слепящий глаза снег для него не помеха. На фоне сугробов я еле различал его фигуру, среди деревьев она вообще исчезала, и я двигался наугад по лыжне и на каком-то шестом чувстве.

Прошло около трёх часов. Наконец стало светать. С рассветом пурга стала ещё сильнее. На прогалах[3] боковой ветер валил с ног. Но старый этому только радовался. Когда он падал или садился на снег, то подзывал к себе собак и, схватив кого-нибудь из них за загривок, со смехом вставал на ноги. Старый играл с порывами ветра, со своим детищем — ураганом, который валил сушины[4] и завывал подобно стае голодных волков. Я смотрел на эту игру и не переставал удивляться.

«Сколько в моём друге молодости, — думал я. — По сравнению с ним я уже старик. Ничему не удивляюсь, ничему не радуюсь. Что со мною? Неужели во мне что-то сломалось?»

— Не хандри! — услышал я сквозь порыв ветра. — Всё будет так, как надо… Видишь, какая буря, любо-дорого посмотреть.

— Зачем ты её организовал? Неужели мало тебе снегопада? — прокричал я сквозь вой ветра и грохот падающей сушины.

— Мало! — поднял руки к небу старик. — Ядро урагана сейчас над нами. Это такая крыша, которую им не преодолеть! — долетел до меня голос дедушки.

И я увидел, что хранитель, глядя в серое пепельное небо и летящий снег, смеётся.

«Кого он имеет в виду? — пронеслось в сознании. — Неужели опять пучеглазых или кого-то ещё, кого я не знаю? Надо будет не забыть спросить».

В этот момент порывом ветра меня сбило с ног, и, когда я снова встал на ноги, хранитель был уже далеко. Догнав его, я увидел, как старый остановился и рукой стал показывать мне куда-то в сторону. Взглянув в том направлении, я заметил между деревьями лес оленьих рогов. Ураган накрыл снегом оленье стадо, и копытные, лежа в снегу, приподняв морды из сугробов, с интересом на нас посматривали.

— Олени что совсем не боятся? — спросил я хранителя.

— А кому они в такую погоду нужны? Смотри, даже наши собаки на них не реагируют. Небо вот-вот упадёт на землю. Разве сейчас до охоты?

— За такие дела, — показал я на летящие облака снега, — ты не боишься прогневать Творца?

— Я никогда не гоню отсебятину, отрок. Разве тебе это неизвестно? Сначала я спросил разрешения. И, вообще, пойдём поскорее отсюда, негоже беспокоить рогатых. Ещё немного, и они начнут подниматься.

Отъехав с километр от оленьего стада, старый остановился.

— Видишь? — показал он посохом на очередной прогал. — Нам туда надо успеть до сумерек. Так что давай прибавим, дальше дорога станет ещё хуже.

Я кивнул, и мы с максимальной скоростью, какая нам была под силу, двинулись туда, куда указал хранитель.

С наступлением сумерек вой ветра стал ещё свирепее. Но вот впереди замаячило какое-то странное строение.

— Видишь частокол? — обернулся ко мне волхв.