Хронолиты - [83]

Инженер, шатаясь, шагнул за порог. Ветер, песок и осколки льда ворвались в бункер. Ожидала ли Сью, что прибытие будет настолько яростным? Наверное, нет – журналистов, которые расположились к востоку от нас, должно быть, разбросало по грязной земле. И я не сомневался, что никто больше не стреляет с утеса, потому что уже некому.

Термальный удар достиг своего пика, но наши тела продолжали остывать. Странное ощущение. Холодно, да, кошмарно холодно, но как-то лениво, обманчиво, наркотически. Я чувствовал, что меня бьет озноб даже в сверхзащищенной одежде. От озноба клонило в сон.

– Оставайтесь в бункере! – выкрикнула Сью откуда-то из глубины укрытия. – Здесь вы в безопасности! Скотти, закрой эту дверь!

Но мало кто из инженеров и техников внял ее совету. Они толпой посыпались мимо меня наружу, под жуткие завывания ветра, бежали – насколько позволял им мороз, словно исполняя спотыкающийся вальс – к рядам припаркованных машин.

Кто-то успел даже забраться внутрь и запустить двигатель. Эти машины были защищены от термального шока, но поршни натужно скрипели внутри цилиндров, и двигатели ревели, как раненые животные. Ураганный ветер бился в ограждение периметра, и гражданская часть нашего сопровождения начала исчезать в пасти шторма.

Западнее нас, где должен был появиться Хронолит, не было видно ничего, кроме стены тумана и пыли.

Я забрался вверх по ступенькам и захлопнул дверь. На ручке остались клочки чужой кожи. И немного моей.

Сью достала несколько припрятанных аккумуляторных ламп и принялась их включать. В бункере осталось человек десять.

Как только стало чуть светлее, Сью поспешила к погасшим экранам телеметрических утройств. Я, пошатываясь, пересек комнату, чтобы присоединиться, и чуть не упал на нее. Наши руки соприкоснулись, ее кожа была ужасно холодной (как и моя, наверное). Рэй оказался тут же, но глаза у него были закрыты, словно он то и дело выпадал из реальности. Хитч сидел на корточках у двери, по-прежнему не теряя бдительности. Сью склонила голову мне на плечо.

– Не сработало, Скотти, – прошептала она.

– Мы обдумаем это позже.

– Но ведь не сработало. А если это не сработало…

– Тише.

Хронолит успешно приземлился. Первый Хронолит на американской земле, и немаленький, судя по побочным эффектам. Сью была права. Мы потерпели неудачу.

– Но Скотти, – сказала она бесконечно усталым и растерянным голосом. – Если это не работает… то что я здесь делаю? Для чего я?

Мне показалось, что это риторический вопрос. Но она никогда еще не была настолько серьезной.

Глава двадцать пятая

Надеюсь, в будущем, когда мы сможем подойти к этой истории объективно, кто-нибудь даст эстетическую оценку Хронолитов.

Какой бы отталкивающей ни казалась такая идея, но каждый из этих монументов, пожалуй, являл собой некий образчик искусства – каждый был индивидуален, двух одинаковых не существовало.

Одни из них сделаны грубо, как Куан в Чумпхоне: относительно небольшой, детали не проработаны, напоминает драгоценности, отлитые в песчаной форме; работа новичка. Другие оформлены изящнее (хотя выглядят откровенно заурядно, как произведения соцреализма) и более тщательно продуманы. Например, в Исламабаде или Кейптауне Куан – это добрый великан, мужественный и дружелюбный.

Но самые узнаваемые – Хронолиты-монстры, разрушители городов. Куан Бангкока, оседлавший бурые воды Чаупхраи; облаченный в мантию Куан Бомбея; строгий, почтенный Куан Иерусалима, словно воплощение всех мировых религий, взирающий на религиозные реликвии, усеивающие землю у его ног.

Куан Вайоминга превзошел всех. Сью правильно оценивала значение этого монумента. Первый американский Хронолит, провозглашение победы в сердце крупной западной державы. И если его появление в сельской глуши было знаком уважения к великим американским городам, то все равно это был вызывающий и недвусмысленный символ.

Термальный удар наконец стал ослабевать. Мы стряхивали оцепенение и начинали понемногу осознавать, что произошло и в чем мы потерпели неудачу.

Хитч, что характерно, первым подумал о практической стороне – о том, как остаться в живых.

– Подъем, – хрипло сказал он. – Надо убираться подальше отсюда, пока куанисты не пришли за нами, а ждать осталось недолго. Нам нельзя выезжать на главную дорогу. Сью колебалась, ее взгляд остановился на аппаратуре, запитанной от аккумуляторов, установленной вдоль стены бункера. Приборы хаотично мигали, ожидая входных данных.

– Ты тоже, – велел Хитч.

– Это может быть важно, – ответила она. – Ненормально высокие показатели.

– К черту показатели, – подталкивал он нас, спотыкающихся, к двери.

Сью застонала, увидев Хронолит, подпирающий небо. Рэй вышел следом за ней, я следовал за Хитчем. Один из немногих оставшихся инженеров, седой мужчина по фамилии МакГрудер, выйдя из бункера, тут же упал на колени в порыве искреннего, непроизвольного благоговения.

Куан был… ну, он просто не поддавался описанию.

Он был грандиозен и прекрасен. Он был выше самого высокого ориентира в округе – каменистого утеса, на который пробрались диверсанты. От тау-ядра и окружавших его конструкций, конечно, и следа не осталось. Ледяной панцирь Хронолита уже таял – воздух вокруг был не таким уж и влажным – и детали монумента проступали сквозь окутывавший его туман. Подернутый облаком, Хронолит выглядел как величественный колосс высотой с гору. Под таким углом мы не могли четко рассмотреть выражение лица Куана, но в нем угадывалось напыщенное самодовольство, безмятежная уверенность завоевателя.