Хроники жизни сибиряка Петра Ступина - [17]
Посреди барака поставили железную печь, где рабочие могли варить себе горячие обеды. Жило много холостяков — молодых ребят. Они баловались, делали друг другу массажи, играли в карты [—] и кто проиграет, тому массаж [,] и [,] видимо [,] делали так больно, что каждый отказывался, но его насильно улаживали [укладывали —?], держали за руки-ноги и возня, крик, шум, смех, а нам было это интересно.
Водка в то время была ещё не в моде. Я не помню, чтобы они пили или где-то напивались, дрались или скандалили. Жили дружно, нас [,] младших [,] не обижали. Прожили мы в этом бараке зиму. Весной отец со своей бригадой землекопов перешёл работать на строительство мыловаренного завода153. Переехали в бараки [,] стоявшие на территории завода. Здесь уже было много переселенцев, завербованных с западных областей. Обратно [Опять], мы услышали тот же говор, что встречались [встречался] нам в Кяхте, обратно [и опять] эти переселенцы были из Воронежа, Тамбова, Брянска и т. д.
Их разговор очень отличался от нашего Сибирского, даже иногда мы непонимали [не понимали] их слова. Жили также семейные, молодые пары, все вместе. В бараке [,] как и в бараке, где нам пришлось жить до этого [,] — расстановка толов [столов —?], скамеек, печей, топчанов [—] было по-прежнему. Только люди были совсем другие. Все работящие, трудолюбивые, весёлые. Пьянок никаких не было, как сейчас. По вечерам пели песни. Кроме радио, никакой музыки не было, кроме, если у кого-нибудь была гармошка или балалайка. На работу ходили по гудку и кончали работу тоже по гудку.
Наша семья, как и раньше, заняла место в углу. Повесили занавески. Занавески висели всплошную. Каждая семья, каждая пара отгораживались занавесками.
Недалеко от завода в сторону Военного городка154 был лес. В нём росло много кустарниковых растений. Дикая сибирская яблоня, жимолость — мы её звали волчья ягода и в еду не употребляли, боялись отравиться. Не доходя леса была обширная поляна. И летом 1935 года сюда понаехали цыгане. И каждый вечер, после рабочего дня, народ толпами ходил к цыганскому табору. Там было весело, цыганские песни, пляски, музыка [,] рабочие воспринимали всей душой.
Бригада у отца была 12 человек молодых здоровых парней и она постоянно участвовала в социалистических соревнованиях, занимала первые места. Осенью 1935 года отца отправили на слёт ударников в город Усолье-Сибирское155.
В 1936 году на мыл-заводе [мыловаренном заводе] {,} нам дали квартиру. Также в бараке, но отдельная однокомнатная квартира. Мы были все рады, так как 2 года жили в общежитиях, нам довольно надоело. В бараке жили только семейные, в нём было 3 подъезда и в каждом подъезде жило по 3 семьи. Почти в каждой семье были дети, появились друзья, с которыми вместе ходили в школу, в лес [,] вместе проводили свободное время. Мама работала уборщицей на заводе. Вечерами стиралась. Приносила бельё с завода, приносили бельё ребята [,] работавшие с отцом. Однажды мать стиралась, а мне наказала, чтобы я принёс домой воды. Но я заигрался и к обеду пришёл домой, мать не разговаривая сняла верёвку, висевшую на гвозде у входных дверей [,] и хотела меня отлупить за непослушание. Замахнувшись на меня верёвкой, чтобы ударить, но я перехватил её [,] и она никак не могла вырвать из моих рук. В это время заходит отец, Он забрал верёвку, а матери сказал, чтобы нас никогда не трогала. «Вырастут [,] сами поймут». Вот такой несуразный случай, который я запомнил на всю жизнь. И действительно, отец никогда нас не трогал — достаточно было взгляда.
Вечерами у нас собирались молодые ребята из бригады отца. Разговаривали, играли, тоже в карты, в конце рабочей недели приходили старшие братья. Брат Василий учился в 1-м классе, считал плохо. И вот высапят [высыпят] ему мелочь-деньги на стол и говорят ему: «Правильно сосчитаешь [—] деньги твои». Вот и сидит, пыхтит, сопит, стараясь правильно сосчитать, все смеются, меня не подпускают. Конечно, мелочь при любых случаях была его.
Шёл 1936 год. К нам часто начали приходить и приезжать наши деревенские родственники и не родственники. Кто за советом к отцу и матери, кто за помощью. Приехал с севера двоюродный брат Иннокентий Горносталев — племянник отца и некоторое время даже жил у нас. Отец устроил его работать на заводе. Двоюродные братья по матери [.] Бухаров Василий пришёл с армии. Дмитриев Степан [,] приехавший из деревни, работавшие в охране, постоянно находились у нас. Приехавший из деревни муж двоюродной сестры Агнии Шрамков [был] грязный и у него появились вши. Мать дала ему чистое нижнее бельё и отправила его в баню и велела пропарить всё бельё и одежду. В общем [,] ему от матери досталось, т. к. он некоторое время жил у нас. Из города в Зимнее время через Ангару прибегала тётя Лукерья Бухарова (Луша) занимать деньги. Обута на босу ногу [,] в каких-то старых ботинках. Мать на неё: «Ты что, Луша, сдурела босиком зимой через Ангару — разве так можно?» Но {,} никогда не отказывала. Напоит её чаем, обогреет, проводит.
