Хроники странствующего кота - [44]
Потом мы ехали вдоль берега реки, затем спустились по холму вниз и наконец выехали на дорогу, которая вилась вдоль какого-то побережья.
– Уа-ау!
– О-о-о!
Вопль изумленного восхищения вырвался у нас почти одновременно.
– Прямо как море!
Только это было не море. По обе стороны от дороги простиралась бескрайняя равнина, поросшая сусуки[33]. Его белые метелки колыхались под дуновениями ветра, и казалось, что по равнине прокатываются волны, увенчанные белыми гребнями. Мы только недавно останавливались, но Сатору снова затормозил.
Хотя дорога была пустынной, всякий раз, выпуская меня, Сатору обходил машину, открывал дверцу с моей стороны и выносил меня на руках. Видимо, боялся, как бы я не выскочил на проезжую часть. Слишком уж он надо мной трясется, но пускай, раз ему так спокойнее. Я не против. Я чувствую себя в полной безопасности в его больших и надежных руках.
Надо хорошенько рассмотреть этот вид с более высокой точки обзора. Я перебрался из рук Сатору на его плечо и вытянул шею. Мои глаза оказались на одном уровне с глазами Сатору.
Ветер шелестит, раскачивая колосья сусуки. Волны прокатываются по бескрайней равнине – конца и края не видно.
Сатору верно сказал, это как море, море на земле. Но в отличие от настоящего моря колышущаяся трава не издавала никакого ужасного рева. В таком море я мог бы плавать. Я соскочил с плеча Сатору на землю и нырнул в море травы. В травяное море.
Но тут картина разительно изменилась. Дорогу мне преграждали густые заросли стеблей сусуки, а высоко вверху на фоне ясного голубого неба качались белые метелки.
– Нана? – донесся до меня встревоженный голос Сатору. – Нана, ты где-е-е?
Послышался звук шагов по сухой траве, значит Сатору тоже вошел в травяное море.
Да здесь я, здесь, рядом с тобой!
Однако голос звавшего меня Сатору звучал все глуше, удаляясь. Ой-ей, я-то вижу Сатору, а вот он меня – нет, меня скрывает высокая трава.
Придется мне идти за Сатору, чтобы он не потерялся.
– Нана!
Да здесь я! Я ответил ему, но, похоже, звук моего голоса уносит ветер и Сатору не слышит меня.
– На-а-на-а! – В голосе Сатору послышалась истерика. – Нана, ты где-е-е-е?
Сатору уже кричал куда-то вдаль, и я мяукнул что было сил.
Я зде-е-есь!!! Вот тут!
И тут же увидел склонившегося надо мной Сатору, заслонившего голубое небо. В тот момент, когда наши глаза встретились, его искаженное лицо мгновенно расслабилось. Глаза потеплели, и солнечный свет высветил дорожки слез на его щеках.
Он молча опустился на колени, схватил меня поперек туловища и стиснул так сильно, что у меня аж живот свело.
Ты что?! Больно же!!!
– Глупый кот! Если ты здесь потеряешься, я тебя никогда не найду! – Голос Сатору прерывался от рыданий. – Для такого маленького существа это поле – как море деревьев!
«Море деревьев» – вот что это такое, Сатору как-то уже говорил мне. В таком «лесу» мой внутренний компас не будет работать, и я потеряюсь.
Дурачок ты, Сатору. Я же не отходил от тебя далеко и не терял тебя из виду.
– Нана, будь со мной… Не оставляй меня!
Ага! Наконец-то!
Наконец-то ты сказал правду – то, что действительно думаешь.
Я всегда знал твои истинные намерения. Ты искал для меня другого хозяина, однако, когда очередная попытка заканчивалась пшиком, ты вздыхал с явным облегчением и вез меня домой.
– Какая жалость, что я не могу оставить здесь своего кота, – говорил он людям, однако по пути домой светился от счастья.
Как я могу оставить тебя, Сатору, ведь ты так любишь меня?
Я всегда буду рядом с тобой, всегда!
Сатору молча плакал. И тогда я лизнул его руку. Потом еще и еще, ласково и нежно. Все хорошо. Все хорошо. Все хорошо… Теперь я отлично представлял себе чувства Хати, которого разлучили с Сатору. Каково это – потерять маленького друга, который так обожает тебя. Та ситуация была безнадежной – и для Сатору, и для Хати.
Но Сатору уже не ребенок. А я – бывший бродяжка. И на сей раз все будет так, как мы захотим. Так может быть, так должно быть…
Ладно, надо выбираться на дорогу! Это наше последнее странствие.
Давай увидим с тобой разные чудеса – в этом последнем путешествии. Давай сделаем так, чтобы в конце у нас было много-много чудес!
Мой «счастливый» хвост, загнутый семеркой, непременно сгребет для нас все чудеса, которые только встретятся на пути.
Когда мы сели в машину и тронулись с места, мелодия на диске, от которой вспархивают голуби, закончилась. Ее сменил низкий хрипловатый женский голос, певший на каком-то странном, чудно звучащем и непонятном мне языке. Мелодию с голубями любила, кажется, мама Сатору. А отец, похоже, предпочитал ту, что исполняла женщина с низким хрипловатым голосом…
Вдоль дороги тянулись – насколько хватало глаз – заросли желто-лиловых цветов. Наш серебристый фургончик все так же неспешно катил по шоссе… Уже и не помню, когда мы последний раз останавливались на светофоре.
В маленьких городках, попадавшихся по пути, были какие-то светофоры, но как только мы их миновали, пустынная дорога тянулась вперед в бесконечность. Ни одного светофора. Совсем как на скоростной автостраде – едешь почти без остановок.
