Хроники Смертельной битвы: Во имя высоких целей - [4]

— Не надоело тебе стоять у дверей моей спальни? Может, все же присядешь где-нибудь в углу. Вон там, у сундука со снаряжением, тебе самое место.

Саб-Зиро смотрел мимо нее и будто не слышал ни единого слова. Китана даже подумывала о том, чтобы швырнуть в него чем-нибудь, но осторожность брала верх над отчаянным безрассудством.

— Почему ты не убил Шанг Цунга? Приказ Грандмастера значил для тебя так мало, что ты решил, а почему бы не послужить Императору? Разве нарушение клятвы ничего не стоит для воинов Лин Куэй? — спрашивала она, набравшись решимости.

Саб-Зиро по-прежнему молчал, но теперь это молчание казалось ей угрожающим. Китана подавляла импульс, заставлявший ее сорваться с места и бежать прочь, не оборачиваясь. Не сводя глаз со стоявшего у стены ниндзя, она делала несколько осторожных шагов, примеривалась, готовилась отразить удар. Но враг был недвижим и упорно хранил молчание, а Китана намеревалась во что бы то ни стало добиться… Она не осмеливалась признаться даже самой себе, чего именно добивалась.

— Впрочем, ведь о могуществе Шанг Цунга знают даже в Преисподней, верно? Кто угодно бы испугался… — вкрадчиво продолжала она.

Скажи. Дай мне ответ. Хоть какой-то…

Не выдержав, Китана срывалась на крик, проигрывая очередной поединок.

— Ты трус и предатель, Би-Хан. Поэтому и стоишь здесь, как надоевшая статуя, которую никто не решается вынести, потому что все к ней привыкли! Все презирают тебя, Император тебя презирает, поэтому ты ходишь за мной, как старый пес! Неужели ты не понимаешь, почему тебе не нашли лучшего применения? О тебе все забыли, все…

Она замолкала, обессиленная очередной оставшейся без внимания вспышкой. Демонстративно поворачивалась спиной, отходила к окну, за которым ветер все так же взметал песочные брызги, и застывала на долгие часы, смотрела куда-то за горизонт, пока глаза не начинали слезиться от усталости. Раз за разом, снова и снова.

Мало-помалу для Китаны это стало единственной возможностью разделить с кем-то свои мысли и чувства, коснуться чего-то живого, чтобы напомнить себе, что в ней самой еще не угасла жизнь. Шао Кан, как всегда, сделал безошибочный ход, не потратив при этом никаких усилий. Китана не знала, когда падет жертвой собственной слабости, но не могла не понимать, что это неизбежно. Счет шел на дни, а может, на часы. Или на минуты. И, кажется, Саб-Зиро тоже это понял.

— Оставь меня. Исчезни. Иди прочь. Я тебе приказываю, — проговорила она почти умоляюще. И не поверила своим ушам, когда в тишине послышался, наконец, так необходимый ей голос. Искаженный маской, лишенный всяких оттенков — но все же живой.

— Я здесь по приказу Императора. И буду следовать ему до тех пор, пока не будет отдано иного.

— То есть мои приказы для тебя ничего не значат, так, что ли? — невпопад спросила Китана, пораженная до глубины души тем, что все-таки дождалась ответа.

Саб-Зиро безразлично пожал плечами, но взгляда не отвел, смотрел ей прямо в глаза, будто ожидая, что она продолжит говорить. Китана судорожно искала нужные слова, открывала и закрывала рот, кусала губы, не в силах совладать с собственным волнением, и, наконец, в отчаянии выкрикнула:

— Я хочу пойти в зал для тренировок.

Голос срывался. Слова путались, складываясь в какую-то неимоверно глупую цепочку. В зал для тренировок, ну что за чушь. Прежде она тренировалась с Милиной, давая выход своей ненависти, но теперь сама мысль о том, чтобы находиться с ней рядом, вызывала нервную дрожь. Да и кто сказал, что та согласится проводить время с опальной сестрицей?

— Я…

— Милины нет в замке, она отбыла по приказу Императора, — спокойно сказал Саб-Зиро, отвечая на так и не заданный вопрос.

— Куда он отправил ее? — не выдержала Китана.

— Милина отбыла в Царство Порядка.

— Дарриус?

— Вероятно. Сенат, по своему обыкновению, приписывает любые случаи нарушения законов повстанцам.

Китана не сдержала усмешки, которая тут же превратилась в сардоническую гримасу. Саб-Зиро помолчал, словно обдумывая что-то, потом заговорил снова:

— Если принцесса желает…

— Да, — поспешно прервала Китана, чувствуя себя невыносимо жалкой. — Да. Я хочу возобновить ежедневные тренировки.

Часы, проведенные в тренировочном зале, изматывали почти до потери сознания. Саб-Зиро не жалел Китану, а она не просила о снисхождении, понимая, что может полагаться лишь на себя и собственную силу. Сражаться с ним было трудно, больно, страшно и интересно. Она торопливо восстанавливала подзабытые за время комнатного заточения навыки и изучала новое. Император учил ее другому: напору, грубости, жесткости, и прежде Китану вполне это устраивало. Теперь же она завороженно вглядывалась в тонкие, ускользающие рисунки движений, неразличимо-быстрые и смертельно-опасные, пыталась предугадать и повторить их, но умений ее хватало лишь на то, чтобы отразить в последнюю секунду очередной удар, который раздробил бы ее кости в крошку, попади он в цель. Китана забывалась, поддаваясь азарту поединка, погружаясь в ощущение угрожающего присутствия и холодной силы, которая оставляла на ее губах привкус льда и ее собственной крови. Она отшвыривала от себя надоевшие мысли, выплевывала на истоптанный песок ненавистную горечь, позволяла бешенству бесконтрольно вырываться из тела на свободу, пусть это означало утрату бдительности и каждый раз заканчивалось болью, от которой темнело в глазах. И раз за разом Саб-Зиро протягивал ей руку, пусть за дверями тренировочного зала для них обоих ничего не изменилось: сумасбродная принцесса, вздумавшая тягаться с самим Императором, и свидетель ее слабости — неумолимый страж, для которого не было ничего более значимого, чем однажды услышанный приказ.