Хроники Сен-Жермена - [64]

— Еще один шаг, и вы убедитесь, что могут. — В голосе невысокого музыканта звучала такая уверенность, что Лорпикар замер на месте.

— Я уже умирал, — заявил он заносчиво. — В одна тысяча восемьсот девяносто шестом году.

— Ах, вот оно что, — покачал головой Франциск. — Не удивительно, что вы верите во всю эту чушь с чесноком и всем прочим.

— Это не чушь, — неуверенно возразил Лорпикар.

Франциск медленно встал. Он был на добрых десять дюймов ниже противника, но тот ощутил внезапную робость.

— И за эти… сколько там?.. восемьдесят четыре годка вы так и не соизволили ничему научиться?

— Я познал силу ночи, страха и крови! — От этих слов люди седели, но музыкант лишь досадливо дернул щекой.

— Боже, спаси нас! — пробормотал он и, увидев, как Лорпикар попятился, прибавил с явственным осуждением: — От невежд и непроходимых глупцов. Что это с вами, милейший?

— Это имя… я не могу его слышать, — прошептал Лорпикар.

— Можете-можете, успокойтесь. — Франциск снова сел, но пистолет не убрал. — Видите ли, до вас мне, собственно, дела нет, но, находясь здесь, вы представляете для меня весьма значительную угрозу. Не сочтите это за комплимент, я никоим образом не хочу вам польстить.

— Смертным не дано знать, как тяжела жизнь после гроба! — взвыл Лорпикар, пытаясь хоть как-нибудь сохранить достоинство, но сконфуженно смолк, услышав иронический смех.

— Вы так заняты собой — позами, громкими заявлениями, что даже не пробуете задуматься: а кто, например, я?

— Но вы гуляете днем, — озадаченно произнес Лорпикар.

— А также пересекаю ручьи и хожу по лужам. И все потому, что набиваю подошвы землей своей родины. Вам что, неизвестен такой способ защиты? — Заметив изумление на лице ночного пришельца, музыкант покачал головой. — Я молюсь, беру в руки распятие. А еще знаю, что травма спинного мозга несет нам бесповоротную гибель. Так что предупреждаю: пуля, вошедшая между лопаток, успокоит вас окончательно и навсегда.

— Но раз вы вампир, то… — В тусклых глазах Лорпикара блеснуло нечто похожее на оживление.

— Это мало что значит. Моя снисходительность к существам, мне подобным, не распространяется на убийц. — Будничный тон заявления лишь подчеркивал его непреклонность. — Преступление всегда преступление, зарубите себе на носу. А еще усвойте, что именно поступки, подобные вашим, заставляют людей ополчаться на нас. Не надо скрипеть зубами, не надо искать себе оправданий. — Франциск без тени смущения или страха разглядывал долговязого кровопийцу. — Я тоже был молод и делал ошибки, но самообман всегда мне претил. В конце концов я нашел пристойные способы выживания, а несколько позже научился утолять свою жажду не причиняя партнерам особенных неудобств. И…

— Скажите уж прямо, что вы сами имеете виды на женщину, за какой я пришел, — с циничной усмешкой перебил Лорпикар.

— Возможно. Но я не сторонник насилия.

Лорпикар засмеялся.

— Нам ведь, если задуматься, нужна вовсе не кровь, — сказал спокойно Франциск. — Кровь только носитель различного вида энергий. И высшими животворящими силами ее способна наполнить одна лишь любовь.

— Любовь? — с отвращением произнес Лорпикар. — Любезный, я понял: вы просто сентиментальный слюнтяй. — Он подобрался, услышав, как часы отбивают четверть второго. — Я с удовольствием вас бы послушал, но — увы — мне пора. У вас недостанет духу спустить курок, а меня мучает голод! Убирайтесь с дороги!

— Это невозможно, — покачал головой Франциск.

— Я иду к ней! — захохотал Лорпикар.

— Стойте там, где стоите! — приказал Франциск, угрожающе шевельнув пистолетом.

Грохнул выстрел. Мистера Лорпикара швырнуло на стену, он мучительно всхлипнул, сползая по ней, и затих.

Музыкант обернулся. На пороге салона застыл удачливый мститель.

— И давно вы здесь? — поинтересовался Франциск после паузы.

— Достаточно, чтобы успеть понять, куда надо целиться, — ответил Джим Саттон, аккуратно ставя к ноге винтовку двадцать второго калибра.

— Я думал, вампиры превращаются в пыль или растворяются в воздухе, когда их убивают, — пробормотал журналист, втаскивая на взгорок недвижное тело.

Франциск, его поджидавший, спокойно сказал:

— Боюсь, вас ввели в заблуждение. Посмертной смены обличья тоже не следует ожидать.

— Черт. Куда как легче было бы волочить за крылышко тушку летучей мыши.

Джим, тяжело дыша, проследил, с какой легкостью его спутник взваливает убитого на плечо, потом сердито пожаловался:

— В этой истории мне далеко не все ясно.

— Хорошо, что коттеджи на северном берегу пустуют, — сказал Франциск, не реагируя на брошенную приманку.

— Что вы собираетесь делать? — спросил журналист, сдаваясь.

— Сжечь коттедж, в котором он жил, вместе с телом.

Франциск неприметно вздохнул. И сам Лорпикар, и его повадки вызывали у него отвращение, но он все же был огорчен радикальным вмешательством Джима. Ему удалось бы обезвредить этого идиота и без убийства.

— Зачем?

— Вскрытие нежелательно. Возникнет слишком много вопросов.

Джим, подумав, кивнул.

— Значит, вы вознамерились пустить по ветру то, что могло бы стать для меня золотым дном?

Франциск со своей ношей взошел на крыльцо уединенно стоявшего коттеджа.

— Что вы хотите этим сказать? — Он шевельнул труп плечом. — Ключи лежат в левом кармане.