Хроники разрушенного берега - [78]

«На этом берегу сокровищ немерено, – услышал он насмешливый голос Соловья. – Только три проблемы – собрать их в одну кучу, наладить вывоз и продать по хорошей цене».

Баланс людей

«Рыбнадзор» Пыхов по кличке Жирный хоть и стукнулся головой о камни, но выплыл. За понесённое в ходе беспорочной службы увечье ему простили утерю личного оружия, оформили инвалидность и даже наградили каким-то орденом.

За десять лет, прошедших после этого рейса, произошли следующие изменения.

Капитан Василич, по свидетельствам очевидцев, умер от сердечного приступа на борту своего шаркета в 2002 году.

Охотовед Соловей ушёл со службы, начал строить своё судно по собственным чертежам и умер прямо на стапеле по так и не выясненным причинам.

Матрос Перец нанялся на другой катер, который затонул от обледенения, вывозя в ноябре 2005 года икру с дальней точки.

Матрос Степан купил два гаража возле пирса и торгует в них водкой. Из всех участников того плавания, кроме Вадима, он один остался в живых – и, по сути, неплохо устроился.

Сварщик Паша помер на Сиглане от чрезмерного употребления браги.

Краболов Африкан замёрз в своей пещере осенью 1999 года, превратившись в сосульку во время сильного осеннего шторма, когда прибой заливал воду прямо в пещеру.

Икорного короля Тагира убили его же поделыцики.

Дополнение к балансу людей

Капитан Василич, похороненный минимум дважды на земле, а также:

– утонувший у острова Спафарьева;

– объеденный заживо собаками в Аяне;

– зарезанный сезонными рабочими на Тигиле;

– выпавший за борт между островами Большой и Малый Шантар;

– бесследно пропавший на Черёмуховом перевале, когда отправился за помощью экипажу катера, вмёрзшего в лёд в бухте Лошадиной;

– и, как утверждала в разное время народная молва, ещё несколькими десятками славных и бесславных кончин завершивший свой жизненный путь, —

в прошлом году снова пришвартовал свой латаный шаркет на браконьерском пирсе известной бухты известного Города…

* * *

Остальная часть клада – серебро в слитках и оружие – всё ещё лежит там, где её зарыл покойный Флинт.

И, по-моему, пускай себе лежит.

Теперь меня ничем не заманишь на этот проклятый остров.

До сих пор мне снятся по ночам буруны, разбивающиеся о его берега, и я вскакиваю с постели, когда мне чудится хриплый голос Капитана Флинта:

– Пиастры! Пиастры! Пиастры!

P. Л. Стивенсон. Остров сокровищ