Хроники последнего лета - [39]

Ясновидящая гневно смотрела на странного гостя, не поверив, по всей видимости, в его сверхъестественную природу. Она раскрыла рот, намереваясь позвать охрану, но из горла послышался лишь беспомощный писк, никак не соответствующий могучему облику. На лице Милены последовательно отразилась целая гамма чувств — от крайнего изумления до ужаса.

Незнакомец любезно улыбнулся:

— Да, да, Елена Игоревна, я решил немного ограничить вас в выражениях эмоций. Кричать будете?

Милена испуганно затрясла головой.

— Ну и славно.

Незнакомец щелкнул пальцами, ясновидящая, получив назад голос, громко ойкнула и опустилась в кресло.

Анечка все это время внимательно рассматривала гостя, и, решившись, наконец, спросила:

— Простите… вы, случайно… не…

— Конечно, — сказал незнакомец, — мы с вами, Анна Михайловна, очень хорошо знакомы. Меня зовут Иван Степанович Добрый-Пролёткин.

— Точно! — обрадовалась Анечка. — У Загорского в кабинете. Вы заходили, помните, да?

— Конечно, помню! Рад, что вы меня узнали. Скажите, Анна Михайловна, какими судьбами вас сюда занесло?

Анечка оглянулась на Милену, словно прося поддержки.

— А я… с ней, — она показала на ясновидящую.

— Что значит «с ней»?

— Ну… мы вошла в астрал, вот ключ, — Анечка показала на бутылку с зеленой жидкостью.

Иван Степанович поднялся с дивана, подошел к столу, взял бутылку, открыл пробку, с подозрением понюхал и укоризненно сказал, обращаясь к Милене:

— Ну, разве не стыдно? Ай-ай-ай!

Милена потупилась, но скорее не от стыда, а пряча глаза от взгляда Доброго-Пролёткина.

— Что же вы молчите? — Иван Степанович еще раз понюхал содержимое бутылки и уверенно заявил: — Отвар Psilocybe Semilanceata. Он же — Псилоциба Полуланцетовидная, — он повернулся к Анечке, — грибок такой, деликатес для желающих полетать. А вы говорите — астрал. Скажите спасибо, настойчик слабенький, такой, чтобы слегка зацепить. А то могли бы уже зеленых человечков под кроватью искать.

— Что вы говорите такое, — начала было Милена, но живо замолчала от одного взгляда Доброго-Пролёткина.

— Лучше молчите, а то снова рот запечатаю, — сказал он угрожающе, — а вы, Анна Михайловна, напрасно сюда приехали. Одно оправдание: направил вас сюда Карл Иммануилович. Правда, Карл Иммануилович?

Дверь открылась, и в комнату вошел Гофман. Он приветливо, как старой знакомой, кивнул Милене, а с Добрым-Пролёткиным обменялся рукопожатием.

— Вы, Иван Степанович, кажется, меня поминали?

— Конечно, поминал. Как же так получается, Карл Иммануилович, зачем же вы девушку с пути сбиваете, во всякие места нехорошие посылаете?

— Ничего подобного, — запротестовал Гофман, — никуда я не посылал. Я не говорил ничего конкретного. Анна Михайловна может подтвердить.

— Говорить, может, и не говорили, а направили. Напоминаю, что господин Загорский выбрал именно меня, поэтому ваши попытки прямого противодействия, и я не боюсь этого слова, вредительства, совершенно противозаконны.

— Но вы же знаете, что по сути своей я должен хотя бы попытаться… Да и к тому же для вас не секрет, что Елена Игоревна — совершеннейшая мошенница, и она не в состоянии как-либо повлиять на господина Загорского.

Милена, услышав такую нелестную оценку собственной персоны, даже не пикнула, а гости продолжали странный разговор.

— Не пытайтесь ввести меня в заблуждение. План ваш мне совершенно понятен. Действительно, Елена Игоревна сознательно вводит людей в заблуждение относительно своих способностей. Но она имеет возможность через клиентов организовать встречу Загорского и Анны Михайловны. Правда, Елена Игоревна?

Милена энергично закивала:

— Да-да, могу. Я уже говорила с дочкой президента. Она приведет Загорского ко мне, и я организую встречу.

Добрый-Пролёткин повернулся к Гофману.

— Что скажете?

Карл Иммануилович поднял руки.

— Отпираться бессмысленно. Признаю свое поражение и удаляюсь.

Он встал, церемонно поклонился и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Иван Степанович оглядел притихших женщин и сказал:

— Теперь к вам, дамы. Начнем с вас, Елена Игоревна. Могу сказать, вам крупно повезло. Вы давно интересовались потусторонними силами, и сейчас даже верите в свои способности. К счастью, никаких способностей у вас нет.

Милена встала и безропотно слушала. Было видно, она боится настолько, что не решается издать лишнего звука.

— Кстати, не хотите узнать, что бывает с теми, кто действительно приобрел навыки так называемой магии и попытался из применять на практике для недобрых целей? Я подразумеваю то, что происходит с душами этих несчастных?

— Н-нет, — пробормотала Милена.

— Тем не менее, рекомендую посмотреть.

Добрый-Пролекткин сделал рукой быстрый пасс, и перед лицом Милены прямо в воздухе появилось окошко — с облезлой рамой, и желтенькими занавесочками. За стеклами чернела непроглядная тьма.

— Смотрите, смотрите, — подбодрил Иван Степанович.

Анечка боялась сойти с места, она вытянула шею, пытаясь заглянуть в окно, но ничего не рассмотрела. Чернота и чернота.

А Милена осторожно отодвинула занавеску и наклонилась к стеклу.

И тут же в ужасе отпрянула и закричала страшно, со звериным подвыванием. Корни Черные волосы ясновидящей вдруг покрылись снежными пятнами, словно в них брызнули белой краской их пульверизатора. Анечка увидела это и поняла, что Милена просто в одну секунду поседела, и плохо прокрашенные волосы залились белизной.