Хроники. От хулигана до мечтателя - [15]

Вот я и пахал. Занимался музыкой по несколько часов в день, распевался порой прямо в коридорах школы, особое внимание уделяя сольфеджио — поскольку я его не очень то любил, оно мне и не давалось. Я до такой степени углубился в это дело, что просыпался по ночам: снилось, будто я не могу запомнить какой-то аккорд. В полусне я хватался за аккордеон, выходил в холл, что-то подбирал и, успокоенный, ложился спать. Знал, что завтра обязательно исполню как надо.

Параллельно я умудрялся участвовать во всех городских музыкальных мероприятиях — делал программы, пел на фестивалях. Уже летом, непосредственно перед выпускным, мне довелось выступить у знаменитого 800-летнего Пушкинского дуба. А уж он-то стал свидетелем многих судьбоносных фактов в нашей истории — например, видел Дмитрия Донского, ведущего войско на Куликово поле. Вероятно, именно этот дуб был описан во многих произведениях великого поэта. У лукоморья дуб зеленый, златая цепь на дубе том...

Впрочем, вернемся к событиям 98-го. За неделю до Нового года меня ожидал сюрприз. Прихожу домой, а мама на меня как-то хитро смотрит и говорит:

— Витя, тебе телеграмма пришла.

И подает мне плотный почтовый листок.

Телеграмма была от тети Светы. Это мама Аллы, помните? «Витя, не хочешь ли приехать к нам, встретить 1999-й?» А я как раз рвался в Москву — ознакомиться с условиями поступления в Гнесинку и пройти подготовительные курсы.

И вдруг- такая удача.

— Мама! — завопил я, прыгая от радости. — Меня приглашают в Москву! Снова!

A она только Руками Развела — Что, мол, тут скажешь.

— Мне кажется, рано или поздно мы все будем жить в Москве... — невозмутимо заметила Лена.

— Мам, можно я поеду?!

Спрашиваю, а сам точно знаю, что меня отпустят...

Роняя трубку от волнения, я набрал Аллин московский номер и заорал, не давая ей опомниться:

— Алла, привет! Конечно, я приеду!

И тут же засобирался. А на душе — благодать и предвкушение какого-то немыслимого счастья. К слову, это случилось накануне дня моего рождения, но я даже не успел его толком отметить. Утром 24 декабря для меня устроили пир с поздравлениями, а вечером я уже погрузился в плацкартный поезд Нальчик-Москва. Это был самый дешевый вариант. Хотя все детство, лет до 10-11 я постоянно летал самолетами.

Я взял с собой записную книжку и всю дорогу писал слова из песни «Вера» Меладзе:

К северу, к северу, к северу

едет поезд ночной

из глубинки в Москву,

Спит проводник,

спят хмельные соседи,

я все уснуть не могу.

Тускло горят фонари у дороги,

где-то вдали завывает гудок,

Вот уже стало светать понемногу,

пасмурный будет денек.

Вера, ты одна осталась у меня...

В этот момент я — верил. И вера — пожалуй, то единственное, что я прихватил с собой. Я ехал и говорил себе:

«Да. Да. Пусть все будет хорошо». Записывал все это в блокнот, прибавляя: «Пусть все сбудется. Я так хочу». Если ты много думаешь о чем-то, записываешь это, вкладываешь жизненную силу в каждое слово — сбывается обязательно.

Последние сотни километров до Москвы поезд проезжал ночью, но я не мог сомкнуть глаз до утра. Боялся пропустить пробегающие мимо огни и сосны, которые слегка колыхались, окутанные студеной снежной пеленой. Заснеженные леса для меня были в диковинку. У нас-то в основном тополя да осины, перемежающиеся густым кустарником- зарослями из терновника и облепихи.

Мимо пролетали Черусти, Голутвин и Куровское — и я несказанно радовался тому, что состав несся без остановок: быстрее доедем.

Около шести утра поезд прибыл на Казанский вокзал. Константин и Светлана, несмотря на субботу — выходной день, приехали за мной на машине. С ними была и Алла — она же не могла пропустить такой момент!..

И тогда я почувствовал нечто...

Глава 8 КАЗИНО, ГНЕСИНКА И ТОМУ ПОДОБНЫЕ РАДОСТИ

Что я здесь делаю?! • Верный способ убить в себе мечту. Проверено миллиардами • Знакомство с маслинами: зубы в шоке • Новогодний фурор под музыку Билана • Я впервые попадаю в казино и остаюсь там до утра • «Я хочу работать с Айзеншписом» • Мое первое впечатление от Гнесинского училища

— Привет! Уже приехал! — сказал Алла как ни в чем не бывало.

Она явно была рада меня видеть.

— Привет, — осторожно ответил я. Подошел и почему-то стал трясти ей руку. Затем обратился к взрослым:

— Здравствуйте!

И столбом врос в землю, не находя, что еще прибавить.

— Витя, здравствуй!

Муж Светланы Константин протянул мне руку, и я как-то неловко, слегка нервно ее пожал.

Мы направились к машине. Шли молча, и все это время я задавал себе один и тот же вопрос в разных вариациях: «Какого фига ты сюда приперся?» Незнакомый город, незнакомая семья, все странно, непонятно. Что дальше будет — неизвестно. Чувство неопределенности пугало. Другое дело конкурс — там все было просто и последовательно. А здесь что? Совершенно посторонние люди, которых я случайно встретил на своем выступлении, пригласили меня к себе. Зачем? На праздник... И вот я здесь, в чужом городе. Боже, это все не со мной, это же бред...

Сейчас я могу сказать, что ощущение потери крыльев, взгляд на ситуацию со стороны прагматики — это, дорогие друзья, страшная угроза для мечты. Это ее смерть. Только что ты парил, все казалось доступным, досягаемым. Ты верил в мечту — и прикладывал усилия к ее осуществлению. И точно знал, что нет ничего невозможного. Но в следующий миг ты сказал себе: «Ну, нет, чувак, ты что. Спустись На Землю. Все это пустые фантазии, так не бывает». И волшебство рухнуло вместе с твоими планами. Была мечта — и не стало. Сам виноват: не хватило веры.