Хроники объявленного Апокалипсиса - [11]

Что же, завтрашний день покажет, кто псих, а кто проявил хоть какую-то предусмотрительность и порой чуть ли не силой оружия заставлял людей сопротивляться нашей злой судьбе. Ну, ничего, Апокалипсис покажет, стоили все наши усилия этого или нет, ведь может случиться и так, что я сам начну проклинать себя за свою глупую затею — сопротивляться року. В моей жизни случались сложные ситуации, как в первую, так и во вторую чеченскую войну, но если честно, то судьба мне всё же выпала более или менее счастливая и в безвыходные положения, требующие сверхчеловеческого напряжения сил, я не попадал ни разу. То, за что меня так благодарили, я даже не считал за труд. Надо же, всего-то и дела, что указать людям цель, да, поставить над ними несколько сотен куда более толковых начальников, чем я сам. На мой взгляд то же самое мог сделать любой лейтенантик, у которого есть за плечами хотя бы год, в течение которого он командовал взводом. Указывать на что-то пальцем, это тебе не тяжеленные листы металла ворочать и не сложнейшие расчёты делать, это так, фигня на постном масле. Главное, чтобы глотка была луженая, морда злая и глаза навыкате. Вообще-то это не про меня сказано. Строгость ведь разная бывает и чем тише говоришь, тем лучше тебя понимают, если ты не говоришь глупости.

Присев в мягкое офисное кресло, таких в банке, неподалёку от которого мы расположились, было множество, я вздремнул пару часов, пока в половине одиннадцатого меня не разбудил громкий звук марша "День Победы", доносившийся из телефонной трубки. Комета, сделавшаяся вчера размером почти с Луну, когда та находится далеко от Земли, уже взошла на востоке и стала медленно, но верно и постоянно увеличиваться в размерах. Почти треть неба занимал её ярко сияющий хвост. Ещё одна, блин, напасть. Некоторые учёные опасались, что хотя он и состоит вроде бы из мельчайших кристалликов водяного льда с небольшой примесью углекислого газа и аммиака, она может отравить атмосферу. Интересно, чем? Если ваши спектрографы ничего кроме воды и этих примесей не нашли, то какие могут быть в таком случае проблемы? Комета сверкала на небосклоне, словно огромная голубая жемчужина. Ровно в десять сорок пять вся её центральная часть вспыхнул ярким, бело-голубым пламенем. Это по комете ударила первая волна термоядерных боеголовок и вокруг неё немедленно появился голубой, светящийся ореол. Радостных воплей по этому поводу никто издавать не стал. Все кто стоя или сидя смотрели на взрывы, молчали. Через сорок минут мы увидели ещё более яркую вспышку и ореол вокруг кометы увеличился ещё сильнее, однако, она, словно бы стала приближаться быстрее, и, соответственно увеличиваться.

На комету было нацелено штук пять видеокамер, чтобы заснять эту паскудную космическую тварь на память, если об этом будет кому вспоминать. После третьей вспышки, когда комета наткнулась на последний термоядерный барьер, возникло такое ощущения, что эта ледяная тварь рассыпалась тысячами брызг, но на самом деле с ней ничего не случилось, но ореол вокруг неё стал ещё больше и плотнее. В это же время мы услышали гул сразу нескольких самолётов, они стали взлетать с аэродромов и улетать от Москвы к северу и югу. Мы посмотрели на комету ещё десять минут и в половине четвёртого зашли в свои бункеры и быстро задраили двери. В бункерах были установлены, как в кинотеатре, ряды кресел, только это были кресла, снятые с автомобилей, с усиленными хромансилиевыми трубами спинками и прочно приваренными к стоящим на полу опорам. Для меня было приготовлено кресло перед перископом, который позволял мне смотреть вверх, а также на все четыре стороны. Толщина защитных, сверхпрочных кварцевых бронестёкол была в нём такая, что они с гарантией должны выдержать удар стихии, но в любом случае к толстостенной стальной трубе ещё и был прилажен под потолком мощный гидрозатвор. Жаль только, что я не мог поворачивать перископ, как мне заблагорассудится. В нашем бункере было два таких перископа, а в остальных по одному, чтобы наблюдать за тем, как пролетит комета над нашими головами.

Через перископ я увидел момент входа кометы в атмосферу, она, словно бы загорелась красным светом, и стала с каждой секундой разгораться всё ярче и ярче. Наконец комета, оставляя после себя ярко-алый, широченный хвост пламени, пролетела над нашим бункером и мы даже через бетон услышали оглушительный рёв. Думаю, что тем, кто оказался снаружи вне укрытия, в этот момент точно стало не по себе. Всё, наступило время арифметики, а точнее просто секундомера. Мне осталось только увидеть на западе, куда через всё небо пролегла широченная огненная дорога, яркую вспышку и включить секундомер. К тому времени мы все пристегнулись ремнями к креслам и слава Богу, что в каждом бункере имелось по три запасных, на всякий случай. А ещё, слава Богу, что после ярчайшей вспышке на небе, озарившей полнебосклона, никто не стал молотить камнем в толстенный люк нашего бункера. В каком-нибудь хреновом голливудском боевике именно так всё и произошло бы, чтобы мы потом гадали, открывать дверь или нет, когда счёт времени пошел чуть ли не на секунды. Хотя нет, всё же на минуты, если честно. От Москвы до места падения кометы было восемь тысяч километров, а скорость распространения сейсмической волны составляет в среднем восемь километров в секунду, так что подземный толчок мы должны почувствовать не раньше, чем через семнадцать минут.