Хроники Нордланда: Кровь Лары - [71]

– И что стало потом?

– Мы потеряли всякую власть над своей землёй, даже над своей жизнью. Мы ничего не могли здесь сделать без разрешения лорда Хозяина… Муж был полностью в его власти. – Она закрыла лицо руками. – А теперь и я… А началось всё с того, что к нам приехала эта женщина… Мать Августа… Она была такой доброй, такой… понимающей! Я всё ей рассказала… Она потом так переменилась! Оказалось, что она жестокая, безжалостная… Муж терпел, пока мог, но они так нас унижали! Люди Хозяина приезжали к нам и вели себя так, словно мы – никто… В нашем собственном доме! И муж, он… он не мог больше это терпеть. Он очень каялся перед смертью, очень. Особенно в том, что погубил наших детей ещё в утробе… И…

– Руки на себя наложил?

– Да. – Она кивнула, стискивая руки. Гэбриэл подумал, что все эти великолепные занавески вяжет она сама – чтобы было, чем занять свои несчастные руки. – Мы сказали, что он случайно упал… Но я знала, видела, как он это сделал. Просто… не хотела, чтобы его похоронили на перекрёстке, с отрубленной головой.

– И после его смерти…

– Ничего не изменилось. Мой управляющий – из Редстоуна. Он нагло заявляет, что вообще может выгнать меня в любой момент и терпит из жалости. Если бы это был кто-то другой, не вы, он сам вышел бы к вам; вас он испугался. Но когда вы уедете…

– Нет. – Гэбриэл прошёлся, массируя переносицу. – Всё изменилось. Сейчас я пошлю его отсюда подальше; потом пришлю людей, которые будут смотреть здесь за порядком. Давно следовало это сделать… – Он обернулся к женщине. – Вы хоть знаете, чем ваш муж занимался там, куда ездил?

Она зажмурилась и покачала головой:

– Я старалась… не думать. Он не трогал меня, и это мне казалось… главным. Он стал со мной нежен, почти как до свадьбы.

Гэбриэл подумал, что Драйвер частенько говорил ему, будто делает благое дело, позволяя разным извращенцам выпускать пар и делая их безопасными для других. И на первый взгляд в этом и в самом деле что-то было… Но не для Гэбриэла. Он считал, что нет большой разницы, мучает ли такой ублюдок одних, или других – он ублюдок, и его следует изолировать, а то и уничтожить вообще. Почему для того, чтобы вот эта женщина жила спокойнее, следовало избивать и мучить ни в чём неповинных девочек?! Чем они хуже неё?! Да, её жалко. А их, значит, нет?! Для Гэбриэла всё было просто: жалко и тех, и этих, а значит, уничтожить надо настоящего виновника, раз и навсегда. Ну, а если его жене так уж его не хочется терять – пусть терпит сама; почему кто-то должен оплачивать своей жизнью её покой?! Но вслух запуганной и измученной женщине он говорить этого не стал. Это следовало сказать прежде, тогда, когда у неё ещё были здоровье, силы и красота, и возможность родить ребёнка. А теперь… какой смысл мучить её, она и так измучена. Несчастная, погасшая… Он положил руку ей на плечо:

– Успокойтесь. Мы теперь позаботимся о вас. Собирайтесь, поплывёте с нами в Хефлинуэлл. На время, пока здесь не будет безопаснее.

В дверь резко постучали, и Нэш заглянул внутрь:

– Милорд, тут гонец… говорит, что-то случилось у них.

– Давай его сюда. Мы здесь уже обо всём поговорили.

– Спасибо вам, милорд! – Схватив его за руку и целуя её, горячо произнесла графиня. – Спасибо, что сняли камень с души… что не оттолкнули меня! Храни вас Бог!

Гонец оказался крестьянином, как он сам сказал – из отдалённой деревни Жабки, что на самой окраине Жабьих Болот. По его словам, на деревню напали какие-то «страховидлы», в описании которых Гэбриэл мгновенно узнал каргов, или суо ап грахх.

– Сколько? – Нахмурился Гэбриэл.

– Три… немного, вроде, да их вилами-то не убьёшь! Наши-то в церкви заперлись, это, не знаю, что там со скотиной-то нашей, что с домами…

– На ловушку похоже. – Вполголоса предупредил Гэбриэла Нэш, когда они торопились во двор, за лошадьми. Гэбриэл попросил его остаться с Вэнни и Марией, и Иво оставил с девочкой, а Кину, как всегда, поехал с Гэбриэлом, который ответил Нэшу так же тихо, что зато они смогут взять кого-нибудь живьём и как следует расспросить.

Только зря он надеялся поговорить с напавшими: людей не было. Были только карги, и не трое, а пятеро. Твари бешено бросались на дверь маленькой церковки, куда и вправду спрятались уцелевшие жители деревни; увидев новых врагов, твари ненадолго оставили в покое дверь и обратились к ним. Гэбриэл, спешившись и бросив коня на улице, первым ринулся в атаку. На него в самом деле не действовала злая магия, сотворившая чудовищ, и он, как и эльф, не испытывал страха, сопровождающего их. В прыжке он пригвоздил одно из чудовищ к земле; сразу двое ринулись на него с двух сторон, и неожиданно наперерез одному из них метнулась большая тёмная тень. Знакомый Гэбриэлу волкособ сшиб карга грудью и схватился с ним в яростной схватке; Гэбриэл встретил на острие Виндсвааля второго. Драка получилась короткой – Кину так же легко уложил ещё двух, Гэбриэл, широко расставив ноги, пригвоздил к земле того, что дрался с собакой, постаравшись не задеть пса.

Пёс на всякий случай отбежал в сторонку и сел, настороженно глядя на Гэбриэла и чуть прижимая уши. Он не знал, как всё сложится, и то начинал скупо вилять хвостом, внимательно разглядывая Гэбриэла, то переставал, готовый ко всему: и подойти, и броситься прочь. Гэбриэл тщательно вытер меч, поглядывая на пса.