Хроники Нордланда: Кровь Лары - [61]

«Нет безопасности. – Сильнее зажмуривая глаза, возражала Мария. – Нет любви, нет жизни, нет ничего». Но постепенно она начинала сознавать, что вокруг неё в самом деле что-то изменилось. Какие-то новые звуки и запахи упрямо стучались в её сознание; вкус напитка, которым её поили, а больше того – непривычно бережные прикосновения при этом, вынудили девушку начать прислушиваться и пытаться понять, что вокруг происходит.

Происходило что-то странное. Если бы она не запретила себе надеяться и верить во что-то хорошее, Мария могла бы поклясться, что слышит плеск воды, крик чаек, скрип дерева; что над нею ходят люди по деревянному настилу и порой гремят или стучат чем-то. Иногда ей казалось, что она слышит голос Гэбриэла, и очень часто – смех и голос маленькой девочки, который, наверное, и напоминал ей в её отчаянии о Трисс. Открывая глаза, Мария видела низкий деревянный потолок, полосы света из крохотного окошка; видела, что сама лежит на постели, занимающей почти всё помещение, и видела, что помещение вместе с нею слегка покачивается – светильник, висевший под потолком на железном крюке, качался, значит, ей не мерещилось. И значит, она не в Садах Мечты, больше нет… Марии тут же вспомнились рассказы Доктора о том, кому её продали, и девушка содрогнулась, жалея, что очнулась. Стоило ей подумать о том, что Доктор описывал ей своего нового хозяина и убийцу настоящим чудовищем, как скрипнула дверь и, низко пригнувшись, в каюту протиснулся огромного роста человек с чудовищной внешностью: маленькие глазки, низкий лоб, перебитый нос… Мария тихо пискнула и зажмурилась, даже не заметив, что в руках у человека кружка с её обычным напитком.

Нэш выглянул обратно, смущённо усмехаясь:

– Девочка-то в себя пришла… Да и перепугалась, увидав меня, до смерти. Пошли бы вы, ваше высочество, напоили её, что ли…

– Я тоже не пойду. – Дрогнул Гэбриэл. – Меня она испугается не меньше, ты уж мне поверь.

Они вдвоём посмотрели на Иво, но тот отступил на шаг, протягивая руки:

– Ни за что!

В итоге кружку дали Вэнни, которая и пошла угощать больную тётю, страшно гордая поручением.

– Тётя Мария, – войдя и держа кружку обеими руками, сказала Вэнни, – это тебе!

Мария даже присела на своей постели, глядя на девочку во все глаза. Она не слышала своё имя так давно, что почти забыла, как оно звучит. Тихие голоса на палубе она слышала, и догадывалась, что говорят о ней, но того, что к ней войдёт ребёнок, девочка, да ещё так похожая на кого-то, что стало не по себе, Мария не ожидала! И уж меньше всего она могла бы ожидать, что ребёнок назовёт её по имени!

– Вот! – Торжественно произнесла Вэнни, протягивая ей кружку, и тут же, непосредственно глядя ей в рот, спросила:

– А почему у тебя такой живот?

За дверью наверняка подслушивали – Мария слышала дыхание, шорох и досадливое:

– А-щ-щ-щ!!! – После вопроса девочки. Мария понятия не имела, что за игру затеял с ней новый хозяин, но играть в неё не хотела. Всё, она перешла ту черту, за которой уже не страшно. Молча, стараясь не глядеть в огромные глазки девочки, так тревожившие её душу сходством с кем-то, Мария взяла из детских ручек кружку со смесью молока и яйца. Это было невкусно, и даже более того, но Мария пила – голод по-прежнему терзал её. Она и не такое бы съела сейчас! Даже ребёнок, притихший было, активно задвигался, тоже голодный.

– Тётя, а что… – Девочка только открыла рот, как дверь приоткрылась, и кто-то строго шикнул оттуда вполголоса:

– Вэнни! Быстро иди сюда!

Девочка выбежала, и Мария несколько гулких ударов сердца ждала каких-то последствий, но их не было. Снаружи вновь шептались и перепирались вполголоса, так, что слов Мария разобрать не могла. Она ничего не понимала! Но эльфийское чувство опасности молчало, впервые за много, много времени. Исчезла страшная, давящая тяжесть отчаяния и безнадёжности, было страшно, и в то же время как-то легко. Мария выпила молоко с яйцом, подождала, прислушиваясь. Снаружи шумел большой порт, и девушка, никогда в жизни не видавшая даже большой деревни, не могла понять, что это такое, но и шум этот опасным ей не казался. Осторожно поставив на пол пустую кружку, она нерешительно прилегла обратно, с наслаждением расслабляясь и закрывая глаза. Хорошо, что можно лежать… Просто лежать. Ещё бы поесть чего-нибудь более существенного, чем молоко с яйцом, но Мария давно запретила себе даже мечтать. Шум, плеск воды, крики чаек убаюкали её, она уснула.

Капитан привёл очередного знакомца, который готов был довезти до Блумсберри на своей шхуне хоть кого, лишь бы платил. Гэбриэл колебался – ему не нравились эти люди, он чувствовал их ненадёжность, и Нэш, стоявший чуть позади, тоже задумчиво и неодобрительно хмурился. После того, как «знакомец», качая головой и усмехаясь чему-то, ушёл, капитан заметил:

– Ну, думаю, недели за две мы с ремонтом управимся, да и вернёмся вместе в Блумсберри… – На что Гэбриэл только хмуро усмехнулся. Его такой срок не устраивал – он бы и минуты лишней здесь не задерживался. Нэш начал что-то говорить, но Гэбриэл вдруг остановил его, коснувшись рукой плеча, весь превратившись в слух… Так и есть! Он услышал русскую речь. Спрыгнув на причал, догнал двух скромно одетых бородатых мужчин с обветренными лицами и глазами в собранных вокруг морщинках, как бывает на сильном ветре. Сказал по-русски: