Хроники Нордланда: Кровь Лары - [56]

– Ну, и перепугались же мы! – Подошёл к нему Иво. – Как нас болтало, это ж жесть! Я думал, что мы уже перевернулись и тонем, Вэнни схватил, прижал к себе и молиться начал… А потом вдруг тихо стало. Я думаю: «Ну, всё, мы в чистилище…». А на палубу выглянул, а там!!! – Он весь порозовел, глаза горели от пережитого. – Над Редстоуном туча клубится, прямо воронкой, молнии бьют, ужас!.. Ну, Гэйб, и наделали мы делов! Интересно, что в городе сейчас говорят, это всё над ними же было!!!

– Нечисто там, вот что. – Решительно заявил Нэш. – Я не рассказал вам вчера, не успел, а слышали мы, когда девочку забирали, гул, скрежет такой, и камни дрожали так, что я грешным делом подумал, не землетрясение ли какое!

– Для простой ведьмы, – заметил Кину, – даже очень сильной, подобное сотворить не под силу. Даже великая Эвадне Белая не смогла бы. Там что-то ещё. Эта ведьма, вероятно, пробудила какую-то силу… может быть, даже сам Остров, отсюда и твари Великой Смуты, вроде вель.

– Остановить её нужно, вот что. – Сквозь зубы процедил Гэбриэл. – Как можно скорее, пока и вправду не нагадила так, что никто не расхлебает…

– Милорд! – К ним подошёл капитан. – «Жемчужина» здесь надолго обосновалась…

Посмотрев повреждения и пообещав капитану компенсацию, Гэбриэл и Нэш озаботились способом дальнейшего пути домой. И Гэбриэл даже пожалел, что отпустил Марчелло со всеми кнехтами – если только что у них была команда контрабандистов, то неожиданно они остались вчетвером, плюс маленькая девочка и больная беременная девушка. Коней Гэбриэл оставил в Сандвикене, так что оставалось только вновь нанять какой-никакой корабль. Возможность купить лошадей и поехать через Пустоши с Марией, в её состоянии, они даже не рассматривали – и здоровой беременной женщине чревато было бы ехать в тряском возке три дня, а то и дольше. Нанимать же команду и корабль здесь, в Ашфилдской бухте, где каждый второй граф или барон был гостем Садов Мечты или просто идейным врагом Хлорингов, было слишком рискованно. Наверняка уже все, кому не надо, знают о том, что Гэбриэл Хлоринг здесь! А в Редстоуне о том, что кто-то сбежал оттуда, знают уж точно. Капитан «Речной жемчужины» обещал помочь, и свести их с надёжными людьми; пока же Гэбриэл со своими спутниками и подопечными оставался на борту покалеченного судна, уныло размышляя о том, как прав был брат, когда утверждал, что ему рано лезть, куда не следует. Да, Марию он вытащил, и эта мысль до сих пор отдается радостной дрожью в сердце. Заодно, и совершенно неожиданно, нашёл дочь. Но теперь с этими двумя сокровищами нужно как-то вернуться домой, и с этим у него, кажется, возникли проблемы.

Когда хозяин гостиницы нашёл Доктора в том виде, в каком оставил его Гэбриэл, он был в таком шоке, что несколько минут просто бегал вокруг, всплескивал руками и ахал. Потом попытался вытащить кляп изо рта, но Доктор замычал в таком ужасе, что тот отпрянул и вновь забегал, заламывая руки. Его слуга оказался сообразительнее и лучше владел собой. Он сообразил, что трогать рот не надо, а надо развязать. Крови было очень много, и хозяин хотел вызвать врача, но Доктор, освобождёнными руками сам вытащив изо рта своё сокровище, попросил не делать этого. Он дико боялся позора, боялся того, что над ним будут смеяться, обзывая скопцом и евнухом, и начал оказывать себе первую помощь сам. Его всё ещё трясло от одной мысли, что именно с ним сделали, и кто! Властелин его сердца, тот, кого он сам обожал и прощал бессчётное количество раз! Ему трудно было осознать, что все его мечты, такие радужные и реальные, все его планы и упования рухнули – более того, они и не были никогда реальными! Гора, которого он любил, с которым в сердце своём вел такие приятные и смешные разговоры за бутылочкой дорогого вина, чтобы потом предаться с ним на графском ложе самым приятным удовольствиям, этого Гора никогда не существовало! Был жестокий, холодный садист, который просто оглушил и уничтожил его своей ненавистью, своей безжалостной злобой. А как же его любовь?! Как же жертвы, которые Доктор ему приносил, покрывая его, прощая его, дозволяя ему унижать себя и вести себя так, как мясу под страхом смерти вести себя было нельзя?! Это что – всё ничего не стоит?! А как он выхаживал его тогда, в первый месяц, после того, что сделали с ним высокородные господа – это тоже ничего не значит?! Он забрал, между прочим, сказочно красивого мальчика в собственные покои, чтобы и ночью быть подле него и прийти на помощь, если что! И ни разу не услышал и слова благодарности… А услышал… Доктор, смывая с себя кровь и еле шевелясь от боли и слабости, плакал, нет – рыдал, как женщина, стараясь заглушить в памяти безжалостное: «Ты в зеркало себя видел, урод?!». Гор пользовался им, нагло пользовался его любовью, а про себя презирал и ненавидел его! И кто он после этого?! Подонок… подонок, мразь, паскуда, хуже девок, в сто раз хуже!!! Надежда Гэбриэла, что Доктор хоть что-то поймёт и хоть в чём-то раскается, побыв в шкуре девочек, которых истязал, была наивной и тщетной – воя в голос: «Паску-у-у-уда-а-а, Го-о-о-р, тва-а-а-арь, ненавижу-у-у-у!!!» – никакого раскаяния Доктор не ощущал. Боль, ужас, страх, разочарование, крах всех своих мечтаний, смертную тоску разбитого сердца – да, но только не раскаяние.