Хроники любви - [10]

Живот продолжал болеть, но уже как-то тупо. Наконец доктор явился, с шумом распахнул дверь и устремился к кушетке, где я терпеливо лежала, прислушиваясь к своему нутру. Не здороваясь, присел рядом на стул, задрал мне кофточку и наполовину стащил джинсы, и стал мять совершенно безжалостно мои бедные кишочки, печенку и всё остальное. Всё так жестко и бесцеремонно. Но я заметила при этом, что он слегка смутился и избегал смотреть мне в лицо, не иначе, я тоже поразила его своей изысканной красотой. Но зато я на него смотрела. С той первой секунды, как только дверь открылась. А когда он начал меня мять и давить, я вообще уже не сводила с него глаз. Он мне безумно понравился, и решительной походкой с заметной хромотой, и густыми подвижными бровями, и чем-то недовольными быстрыми черными глазами, и выразительным, подвижным, хотя и тонким ртом. И я сразу всё поняла и сразу решила, что это навсегда. Потому что я еще никогда не влюблялась вот так, с ходу. Видимо, в эту минуту я сама себе мгновенно внушила, что влюбилась, и поэтому так и случилось. Самовнушение — опаснейшая вещь. Но разве я об этом думала?

«Здесь больно?» — в который раз он ткнул пальцем в правое подреберье. Я молчала. Так как вдруг поняла, что не больно нигде. Пока доктор усиленно мял мой живот, он словно откликнулся и перестал болеть. «У вас волшебные руки, всё прошло, вот только что, и вы лучший доктор на свете», — сказала я, пристально глядя ему в самые зрачки, в которых постоянно что-то вспыхивало, мерцало и гасло, менялось в секунду, таких глаз я в жизни не встречала. «Вы не первая, что об этом говорите, — усмехнулся он, — скоро я и вправду поверю, что колдун». Наконец, он смотрел мне в лицо, и в его глазах прыгали веселые чертики. «Это ваш молодой человек в коридоре спит?». Он повернулся к медсестре, которая наблюдала за нами с интересом, не иначе тоже влюблена была в доктора, еще бы! — быть рядом и не… «Скажи ему, чтобы домой шел. Девушка останется у нас, по крайней мере, до завтра. Надо еще анализ посмотреть, и утром на рентген запиши ее». Он повернулся ко мне. «А вы что радуетесь? Вам бы клизму надо сделать». «Ой! Не надо», — жалобно пискнула я. И мы оба рассмеялись. «Увидимся», — сказал он и вышел, а я осталась, ожидая переезда в палату, и счастливая, как никогда прежде. Потому что прежнее счастье забывается и задвигается куда подальше, когда возникает новое, еще невиданное и неслыханное. Когда-то я ведь чуть не влюбилась в Фильку, в тот миг, когда он вытащил меня прямо из-под колес автобуса. Он подумал, что я сама туда кинулась, а я не стала его разочаровывать, но тронувшийся влюбительный процесс внутри быстро остановила. Влюбляться во всех, кто тебя спасает, нонсенс. Меня спасали — от неудачливой любви, от провала в художественное училище, от кошмарной депрессии, да мало ли… Я сразу поняла, что Филька может быть замечательным другом, это было на нем написано, так и вышло.

В палате я лежала и упорно смотрела на дверь. Он пришел. Придвинул белое пластмассовое кресло, сел. Откинул одеяло и снова стал мять живот, поглядывая мне в лицо. «Не болит, значит, — констатировал он. — Что же это было? Аппендицит штука коварная. Но анализ крови хороший, лейкоциты в норме. Покажите язык… нормальный, розовый. А вообще, какие еще жалобы?». «Жалобы? — я кивнула. — Есть. Если вы уйдете, я буду жаловаться». Он внимательно смотрел на меня. Не знаю как долго. Вдруг оказалось, что мы с ним давно разговариваем. Вот о чем, я вспомнить потом никак не могла.

Утром, после рентгена, который тоже в животе ничего не нашел, я уехала домой. На самом деле жалобы у меня имелись, на суставы, иногда они болели так сильно, что трудно было выносить и вообще жить. Но с этими болями я смирилась, так как было однажды сказано: процесс пошел, и его не остановишь никакими лекарствами. Разве автобусом. А лучшего доктора на свете я не хотела ничем загружать. И вообще он хирург и любит резать, как сам признался, «разрежешь и всё видно, а потом лишнее отрежешь», — пошутил он. А меня резать без толку, этим не поможешь. Фильке я позвонила, чтобы не беспокоился и не приезжал. Никогда, хотела я сказать, но прикусила язык. Иногда мне кажется, что я для Фильки весь смысл его жизни. Во всяком случае, теперь, то есть после всего, что случилось потом, со мной и моим доктором, точно стала смыслом. Но до этого еще было время, много времени, много безумно счастливых дней. В которые Филька благоразумно отдалился, удалился, за что я ему была безмерно признательна.

Вернувшись домой, я сидела в раздумьях… Что теперь делать, подождать и изобразить еще один приступ? Но его дежурство наверно закончилось, а когда следующее будет, откуда я знаю… И тут раздался телефонный звонок, я даже подпрыгнула — он! Звонила медсестра, оказывается, я забыла взять выписку из истории болезни, а оно мне надо? Ой, надо, надо! Я на такси помчалась обратно, а вдруг еще застану его?.. Конечно, в больнице я никого не встретила, забрала ненужную мне бумажку и поняла, что никогда своего доктора не увижу. Во дворе больницы меня окликнули: «Как живот?». Я обернулась и так счастливо заулыбалась, что ему осталось только посадить меня в машину, поскольку он закончил дежурство и вполне может меня подвезти. «А молодой человек, не встретил?»-спросил он, я только пренебрежительно махнула рукой. И тут же всё ему объяснила. Что можно ехать ко мне домой и не тратить время на чепуху вроде предварительного флирта, так как я его люблю и мне всё равно, что он обо мне думает.