Хроники Кловиса - [2]

— Удивляюсь, что делает здесь ребенок, — наконец сказала Констанция.

— Очевидно, собирает ежевику.

— Мне не нравится, как она плачет, — продолжала Констанция, — этот вой звенит у меня в ушах.

Я не стала бранить Констанцию за ужасные фантазии, на самом деле ощущение, будто тебя преследует постоянный раздражающий вой, сильно действовало на мои весьма перенапряженные нервы. Для компании я позвала Эсме, которая несколько отстала. Несколькими скачками она догнала нас и пристроилась сзади.

Воющий аккомпанемент получил объяснение. Она крепко, и как мне кажется, болезненно, сжимала в зубах ребенка.

— Милосердное небо! - завопила Констанция, — что нам теперь делать? Что нам делать?

Я совершенно уверена, что и на страшном суде Констанция будет задавать больше вопросов, чем любой из серафимов-экзаменаторов.

— Мы можем что-нибудь сделать? — слезно настаивала она, в то время как Эсме легко трусила впереди наших уставших лошадей.

Лично я сделала все, что пришло мне в голову в тот момент. Я кричала, бранила и задабривала гиену на английском, французском и на языке картежников; я делала абсурдные, ненужные взмахи своим тонким охотничьим хлыстом; я швырнула в зверя корзинку для сэндвичей; я действительно не знала, что еще можно сделать. И мы продолжали тащиться сквозь сгущающийся мрак с этой темной нескладной тварью, неуклюже бегущей впереди, под мрачную музыку детского плача, звенящего в ушах. Вдруг Эсме прыгнула в сторону особенно густых кустов, куда мы не могли за ней последовать; вой возвысился до крика, а потом сразу прекратился. Эту часть истории я всегда тороплюсь рассказывать, потому что она весьма ужасна. Когда бестия снова присоединилась к нам, отсутствовав всего несколько минут, у нее была аура печального понимания, словно она сознавала, что сделала нечто, с чем мы не согласны, однако чувствовала свою основательную правоту.

— Как ты позволяешь, чтобы эта прожорливая бестия бежала с тобой рядом? — спросила Констанция. Больше чем когда-либо она выглядела как свекла-альбинос.

— Во-первых, я не могла ничего предотвратить, — сказала я, — а, во-вторых, чем бы еще не была гиена, я сомневаюсь, что в настоящий момент она прожорлива.

Констанция содрогнулась. — Думаешь, бедное создание сильно страдало? — задала она очередной пустой вопрос.

— Признаки этого были все время, — сказала я, — с другой стороны, дитя конечно могло плакать из чистой вредности. Дети иногда так делают.

Была почти полная тьма, когда мы вдруг выехали на шоссе. Вспышка огней и рокот мотора в тот же миг пронеслись мимо нас на неприятно близком расстоянии. Секундой позже послышался глухой удар и острый визг тормозов. Машина остановилась, и когда я подъехала ближе к этому месту, я увидела молодого человека, склонившегося над темной неподвижной массой, лежащей на обочине.

— Вы убили мою Эсме, — горько воскликнула я.

— Я страшно извиняюсь, — сказал молодой человек, — я сам держу собак, и поэтому понимаю, что вы должны сейчас чувствовать. Что вы хотите в возмещение?

— Пожалуйста, похороните ее немедленно, — сказала я, — мне кажется я могу попросить вас это сделать.

— Принеси лопату, Уильям, — приказал он шоферу. Очевидно, торопливые погребения на обочинах были предусмотренной случайностью.

Рытье достаточно глубокой могилы заняло некоторое время. — Должен признаться, великолепная тварь, — сказал ездок, когда труп затащили в яму. — Боюсь, это весьма ценное животное.

— Она была второй в классе для начинающих в прошлом году в Бирмингеме, — язвительно сказала я.

Констанция громко фыркнула.

— Не плачь, дорогая, — несчастным голосом сказала я, — в данный момент все кончено. Она мучилась недолго.

— Послушайте, — с отчаяньем произнес молодой человек, — вы просто обязаны позволить мне что-нибудь сделать в возмещение.

Я отказалась, но так как он настаивал, я любезно дала ему свой адрес.

Конечно, мы обсудили инцидент тем же вечером. Лорд Пабхэм так и не объявил о пропаже гиены, но когда годом-двумя раньше абсолютно травоядное животное убежало из его парка, он вызвался выдать компенсацию в одиннадцати случаях пропажи овец и практически выстроил заново соседские птичники. Сбежавшая гиена по масштабу его действий могла бы наверное сравниться с правительственным заказом. Цыгане, равным образом, не навязывались со своим пропавшим отпрыском; не думаю, что в громадных таборах они реально знают с точностью до ребенка, сколько детей у них имеется.

Баронесса задумчиво помолчала, потом продолжила:

— Однако, у этого приключения было продолжение. Я получила по почте прелестную маленькую брильянтовую брошь с именем Эсме, вычеканенном на золотой веточке розмарина. Между прочим, я потеряла дружбу с Констанцией Бродл. Понимаете, когда я продала брошь, то с полным основанием отказалась выдать ей долю. Я сказала, что часть Эсме в этом деле является моим собственным изобретением, а часть гиены принадлежит лорду Пабхэму, если в самом деле это была его гиена, доказательства чего у меня, конечно, нет.

Музыка на холме

Сильвия Селтоун завтракала в гостиной в Йессни с приятным чувством полной победы, каким только пылкие железнобокие могли позволить себе наутро после битвы у Ворчестера. Она едва-ли была драчливой по темпераменту, но принадлежала к той более удачливой разновидности бойцов, которые драчливы в зависимости от обстоятельств. Судьба повелела ей, что ее жизнь должна состоять из серии небольших сражений, обычно с шансами слегка не в ее пользу, и обычно ей как-то удавалось добиться победы. А сегодня она чувствовала, что довела свою самую тяжелую и определенно самую важную битву до успешного завершения. Выйти замуж за Мортимера Селтоуна, — Мертвеца Мортимера, — как называли его самые близкие враги, находясь в тисках враждебности его семейства и несмотря на его искреннее равнодушие к женщинам, было в самом деле достижением, которое требовало явной целеустремленности и находчивости; вчера она довела свою победу до завершающей стадии, вырвав своего мужа из города и из его круга приверженцев местечек, шде можно промочить горло, и „приземлив“, пользуясь ее выражением, в этом уединенном, опоясанном лесом поместье, которое было его сельским домом.