Хроники Израиля: Кому нужны герои. Книга первая - [42]

Это и было началом конца.

Даяну нужно было наказать себя, чтобы избавиться от чувства вины. Может, если бы он подал в отставку, как Дадо, ему стало бы легче. Но Даян психологически не был готов к этому. Он знал, что тогда падет последняя преграда, отделяющая его от смерти…

Наказание должно было последовать, и Даян наказал себя смертельной болезнью.

Сломленный, постаревший, раздавленный, он жил анахоретом, никого не желая видеть, кроме Рахели. Лишь она облегчала его нравственные страдания. Но судьба, словно сжалившись, дала ему еще один, самый последний шанс.

В 1977 году пришедший к власти Бегин предложил ему портфель министра иностранных дел. Как бы вернувшись из небытия, Даян вновь мог доказать миру и себе, что его еще рано сбрасывать со счетов. На время он обрел и силы, и былое величие.

И он сражался за мир, стиснув зубы. Шел к миру с Египтом напролом, как танк, ибо видел в этом искупление своей вины.

Тени павших из-за него должны были отныне перестать тревожить его совесть.

Он, создавший когда-то город Ямит в Синае, требовал от Бегина стереть его с лица земли. Это была его искупительная жертва.

Не с Египтом заключал Даян мирный договор, а с самим собой.

Достигнув цели, он успокоился. Ему нечего было больше делать в правительстве Бегина, и он ушел в отставку.

Началась последняя игра со смертью, затянувшаяся на два года.

Наконец смерть накрыла его своим покровом, словно та самая любящая мать, которую он столь тщетно искал всю жизнь.

Не дано было этому сабре стать премьер-министром. Кроме этого, в его жизни было все.

РАБИН НА ВСЕ ВРЕМЕНА

История не всегда пользуется великими личностями для достижения своих целей. Когда нет под рукой иного материала, на первые роли выдвигается посредственность, выведенная из пассивного состояния стечением обстоятельств.

Ординарный характер вдруг открывает в себе возможности, о которых прежде и не подозревал. Исчезают апатия, безволие, и, возвысившись над своей ограниченностью, избранник оказывается способным принять на себя бремя исторической ответственности.

Как взыскательный художник, трудится история над таким характером долгие годы, приспосабливая его к своим задачам.

В случае с Ицхаком Рабиным на это потребовалось 15 лет.

Дважды Рабин всходил на вершину израильской политической пирамиды. И если в первый раз он потерпел фиаско, то, взяв бразды правления во второй раз, уже в старческие руки, вверг Ближний Восток в вихрь политических комбинаций с непредсказуемыми последствиями.

Народы, как и люди, предпочитают жить иллюзиями. Легенда Рабина непотопляема, как крейсер «Аврора».

Все прощалось Рабину.

Скандальный долларовый счет[25], открытый в Америке, принадлежал его жене. В перевороте 1977 года, принесшем власть Бегину, повинны просчеты Войны Судного дня, коррумпированность партийных функционеров, инфляция[26] — кто угодно, только не Рабин, бывший тогда премьер-министром.

Кто обращал внимание на манеру Рабина изрекать прописные истины монотонным голосом, уставившись в одну точку неподвижным взглядом сомнамбулы?

Кто замечал набрякшие мешки под его глазами?

Кто видел, что его лицо напоминало снимки поверхности Марса, сделанные «Викингом»?

Рабин олицетворял молодость государства, его героический эпос.

Какое кому дело, как Рабин выглядел?

Важно, что он всегда был с нами.

Мы не хотели замечать, что Израиль слишком быстро состарился, что у него такие же мешки под глазами и такие же морщины.

Израиль и Рабин слились в одно в нашем сознании: Пальмах. Война за Независимость. Шестидневная война.

Рабин — человек на все времена.

Америке повезло больше. Ей не пришлось увидеть состарившегося Джона Кеннеди или Мэрилин Монро в облике старушки с трясущейся головой. Кеннеди умер молодым, подарив Америке вечную молодость. Его юный профиль отчеканен на серебряном долларе. Вся Америка видит его каждый день. Он — зеркало, глядя в которое Америка любит спрашивать: «Зеркальце, скажи, скажи…»

Нашим зеркалом был Рабин.

* * *

Как ликовала страна, когда в 1974 году воспитывавшихся в диаспоре евреев наконец-то сменил на посту премьер-министра уроженец Эрец-Исраэль. Сабра. Ицхак Рабин.

Восемьдесят процентов населения верило, что Рабин изменит облик израильского общества, излечит его от травмы, полученной в Войну Судного дня. Ни один из израильских руководителей, даже Бен-Гурион, никогда не получал от общества такого кредита, какой был предоставлен Рабину. Народ, уставший от войн, коррупции, инфляции, бюрократизма, неуверенности в завтрашнем дне, жаждал перемен и связывал свои надежды с приходом к власти популярного генерала, находившегося в расцвете сил, считавшегося архитектором величайшей победы в еврейской истории.

Все ждали реформ. Народ готов был сплотиться вокруг нового лидера и следовать за ним куда угодно. В начале своего правления Рабин даже туманно намекнул, что наступила смена вех, что он намерен руководить иначе, чем его предшественники.

Тем горше было разочарование.

Не прошло и года, как опросы общественного мнения показали, что восемьдесят процентов населения видят будущее государства в мрачном свете. Ожидают новой войны, роста инфляции и дальнейшего падения нравов.