Хроники Фирнберга - [37]

— Но они не были глупыми ничтожествами раз смогли убедить крылатых в своей правоте. Главное, что грифоны смогли удержать рыцарей от глупого злодейства своей честностью. Честным приходится быть сильными. Наверное поэтому орден за века не растерял силу как многие, это нас вынужденно удерживает от падения.

— Но теперь, подчинив рыцарство, он доберется и до грифонов.

— К сожалению люди в нашем ордене, кроме наиболее стойких, это слабое звено. Не только потому, что неустойчивее морально, но и сильнее подвержены людской магии. Но орден за века многое предусмотрел. Прежние магистры на всякий случай оставили небольшой резерв. Герцог Феобальд не посвящен во многие обычаи нашего ордена и не знает, что некоторая часть грифонов только считается давшими клятву, но намеренно оставлена свободными и не подчиняющимися ни каким людям. Небольшой резерв свободы на пользу стабильности ордена, о котором не принято говорить. Вот ты, например.

— Но таких как я немного, — шевельнул крыльями Иеракс.

Магистр привстал и взял с доски фигурку. — Грифон на игровом поле не самая сильная фигура, но самая непредсказуемая, ее ход самый коварный, она может неожиданно проникнуть вглубь рядов противника. И этот ход может быть даже двойным. Иеракс, ты мой лучший ученик. Ты умеешь просчитывать ходы и в жизни и в игре, ты не раз обыгрывал меня.

Взгляд грифона коснулся игровой доски.

И от чего-то внимание остановилось на фигурке дракона, которую обычно ставят рядом с фигуркой герцога. Хотя ни разу в известной истории Фирнберга драконы не служили их государству. Просто самая сильная, сама по себе сильная, фигура в игре.

Иераксу очень захотелось узнать на чьей стороне в этой запутанной игре будет дракон. Настоящий дракон, который всегда был сам по себе.

Грифон перевел взгляд с игровой доски на драконий череп.

Но тот как всегда ухмылялся и помалкивал.

Крылатый с магистром Таргом прошелся по длинному залу, где в нишах поблескивали доспехи. А над ними возвышались статуи герцогов, которые в далеком прошлом возглавляли орден.

— Может быть еще одна, стыдливо скрываемая, причина по которой Феобальд хочет уничтожить нашу память о долгой истории, — говорил магистр. — Этот чужак чувствует себя ничтожным рядом с чередой великих герцогов былых времен. Все, кто пытаются уничтожить историческую память, желают чтобы история начиналась с них, назвать себя основателем когда все уже было давно создано. Это похоже на воровство. Возвысится за счет стирания прошлого, Но они смутно чувствуют, что когда-нибудь кто-то сотрет память и о них.

И не всегда правители решаются уничтожить память о прошлом полностью. Но когда меняется вера, прошлое стараются стереть основательно, дотла. И объявить что до их прихода все здесь были дикарями.

Магистр вздохнул.

— У грифонов дети рождаются не так часто как у людей. Поэтому мы не так многочисленны. — Сказал Иеракс. — Это с одной стороны, ограничивает нашу численность ибо мы успешные хищники. Но с другой стороны, людей настолько больше, что местами они нас совсем извели. И есть опасение, что мы когда-нибудь совсем исчезнем и останутся только люди.

— Да, численность грифонов почти не увеличилась за последний век. Мы не знаем почему у грифонов дети появляются реже чем у людей. Но наверное дело в самой сути грифонов. Вы настолько странные создания, что рождение каждого из вас в какой-то мере является природным чудом.

— Мы настолько неестественные?

— Я не совсем это хотел сказать. Вы очень даже естественные, настоящие. И нисколько не противоречите природе. Наверное дело в каком-то законе равновесия, который не позволяет столь совершенным существам появляться в большом количестве. И поэтому зачатие у вас происходит гораздо реже, даже если вы посвящаете любви больше времени.

— Уж поверьте, я старался, — улыбнулся Иеракс.

— Южане мечтают завладеть нашими обширными землями. Но правда такова, что они заблуждаются. Точнее, их большинство обманывают. У Фирнберга мало плодородных земель пригодных для выращивания хлеба. Здесь не сможет жить столько народа как на юге. Наша почва — это серая почва северных лесов. И лишь на юго-востоке, в самой населенной части вдоль южной границы и столицы бурая лесная земля. Чернозема у нас очень мало, в отличие от южных королевств.

Мы не земледельческое государство.

Урожаи у нас бывают не каждый год, но мы умеем надежно хранить собранное, у нас лучше ремесленники. Наше оружие лучше, дома старее, но долговечнее и просторнее.

Вдоль южных окраин крестьяне сеют обыкновенную пшеницу, которая даёт на юго-востоке, особенно в окрестностях столицы сравнительно хороший урожай. Но севернее жители отделенных деревень, для которых земледелие не главное, распахивают недалеко от своего жилья лесные полянки для другого злака, сочетающего свойства пшеницы и сорняка пырея. Урожайность у него низкая, собранного с небольших наделов хватает только для собственного пропитания, не для продажи. Но полусорняк весьма живуч, превосходно переносит местный климат, а главное многолетний. Достаточно один раз в несколько лет вспахать землю и засеять поле. Главное, что здесь умеют сохранить добытое.