Хроники Эмбера I-II - [19]

— Да. — Я не стал лгать. — Могу я полюбопытствовать, почему ты здесь, а не там?

— Эрик послал меня вести наблюдение за дорогой, — спокойно ответил он, и моя рука невольно потянулась к одному из пистолетов, заткнутых за пояс. Не знаю почему, но я неожиданно подумал, что пуля не пробьет его доспехов, и решил в случае опасности стрелять в Моргенпггерна. — Ну что ж, братья, — сказал Джулиан, улыбаясь. — Я рад, что вы вернулись, и хочу пожелать вам доброго пути. До встречи. — Он резко развернул коня и поскакал в лес.

— Давай уберемся отсюда подобру-поздорову! — воскликнул Рэндом, как только Джулиан скрылся из виду. — Либо он постарается устроить засаду, либо опять начнет преследование. — И с этими словами Рэндом вытащил из-за пояса пистолет и положил его на колени.

Минут через пять, в течение которых я ехал довольно медленно и почти успокоился, раздался звук охотничьего рога.

Я увеличил скорость, зная, что Джулиан все равно нас догонит, но пытаясь выиграть время и оторваться от него как можно дальше. Нас заносило на виражах, мы проносились мимо небольших холмов и долин, и однажды я чуть было не наехал на оленя, но умудрился проскочить по самой обочине, избежав столкновения.

Звук рога становился все слышнее, и Рэндом начал ругаться вполголоса. Я неожиданно подумал, что Арденнский лес закончится еще не скоро, и эта мысль не принесла мне успокоения.

Мы очутились на довольно прямом участке пути, и примерно минуту я вел машину с предельной скоростью. Звук рога отдалился, но затем дорога сузилась, стала петлять, и мне пришлось скинуть газ. Джулиан вновь начал нас догонять.

Примерно через шесть минут я увидел его в зеркальце заднего обзора. Собаки, окружившие Моргенштерна, прыгали и бешено лаяли.

Рэндом опустил боковое стекло и, выждав некоторое время, стал стрелять.

— Черт бы побрал эти доспехи! — воскликнул он. — Уверен, что попал в Джулиана дважды, а он даже не покачнулся!

— Мне бы не хотелось убивать коня, — сказал я, — но все же попробуй. Иного выхода нет.

— В него я тоже стрелял, — ответил Рэндом, с отвращением швыряя пистолет на пол и вынимая из-за пояса другой. — Но либо я никудышный стрелок, либо правду говорят, что Моргенштерна можно убить только серебряной пулей.

Из последней обоймы, однако, он не потратил даром ни одного патрона и уложил шестерых псов, но их осталось по меньшей мере две дюжины.

Я дал ему один из своих пистолетов, и еще пять собак прекратили нас преследовать.

— Последнюю обойму, — заявил Рэндом, — я приберегу для головы Джулиана, если он подскачет достаточно близко!

Наши преследователи находились футах в пятидесяти от машины, и это расстояние все время сокращалось. Я прикинул в уме их скорость и резко ударил по тормозам. Несколько собак не успели отпрыгнуть, но Джулиан внезапно исчез, и на какое-то мгновение огромная тень затмила солнце.

Моргенштерн перемахнул через «мерседес» одним скачком, и всадник круто развернул его в нашу сторону, а я тут же надавил на педаль газа, бросая машину вперед. Моргенштерн величественно поднялся в воздух и опустился на обочину дороги. В зеркальце я видел, как две собаки уцепились за задний бампер, оторвали его и снова ринулись в погоню. Три гончие валялись мертвыми на земле, но их оставалось еще пятнадцать-шестнадцать.

— Неплохо, — сказал Рэндом. — Но тебе повезло, что они не кинулись на колеса. От резины полетели бы клочья. Наверное, им никогда не приходилось загонять такого зверя, как автомобиль.

Я отдал ему свой последний пистолет, тот самый, из которого только вчера в нас стреляли бандиты.

— Постарайся убить как можно больше собак.

Он расстрелял обойму спокойно и со снайперской точностью, и псов стало на шесть меньше.

А Джулиан скакал рядом с машиной, и в руке его была шпага.

Я громко посигналил, надеясь спугнуть Моргенштерна, но он и ухом не повел, а когда я резко свернул руль в сторону, грациозно отпрыгнул и избежал столкновения. Рэндом низко пригнулся, положив пистолет на согнутую в локте левую руку и целясь в Джулиана.

— Не стреляй, — попросил я. — Попробую взять его живым.

— Ты сумасшедший, — ответил он, но пистолет опустил, а я вновь резко ударил по тормозам и, как только машина остановилась, распахнул дверцу и выскочил… О, черт! я ведь был босиком! Проклятье!

Я нырнул под удар шпаги, схватил Джулиана за руку и рванул на себя что было сил, выбивая из седла. Он успел ударить меня бронированным кулаком по голове, так что искры из глаз посыпались, но своего я добился.

Оглушенный падением, Джулиан лежал, ничего не соображая, а вокруг прыгали псы, и Рэндом отбивался от них ногами. Я подобрал шпагу и приставил ее к горлу Джулиана.

— Прикажи собакам убраться, — крикнул я, — или я пригвозжу тебя к земле!

Он что-то резко произнес, и штурмгончие отбежали, недовольно ворча. Рэндом держал Моргенштерна под уздцы, но конь мотал головой и пытался вырваться.

— Итак, дорогой брат, что ты можешь сказать в свое оправдание? — спросил я.

— Если хочешь меня убить, не тяни, — ответил он.

— Я убью тебя, когда мне заблагорассудится. — Сам не знаю почему, но я испытывал чувство глубокого удовлетворения, глядя на комья грязи, прилипшие к его безупречно чистым, белым доспехам. — А теперь скажи, что ты дашь за свою жизнь?