Хроники Дао - [2]

Когда подошло время перерыва в занятиях, нас официально представили ему. Мистер Кван показался весьма Смущающимся человеком; после знакомства он вновь погрузился в созерцание своих учеников. В конце занятий, получив заверения, что с мистером Кваном вполне можно общаться, я решился заговорить с ним.

Согласно исконной восточной традиции, учитель может считаться хорошим ровно настолько, насколько хороша родословная его школы. Спросив мистера Квана об этом, я с изумлением услышал, что некоторые его учителя были известнейшими мастерами Китая. Мистер Кван рассказал, что, в частности, его учили Ян Чэнфу и Чэнь Вэйминь из Тайцзи; Сунь Лутан из Синъи; Фу Чжэньсун и Чжан Чжаодун из Багуа; наконец, Ван Цзыпин из Мичжунъи. Позже я обнаружил, что мистер Кван изучал многие виды боевых искусств – в частности, Шаолиньскую и Даосскую школы, стили Обезьяны, Орла, Журавля, Змеи и Тигра. Как оказалось, мистер Кван много путешествовал по миру. Он посетил Индию и Тибет, чтобы изучить йогу и другие техники медитации; был солдатом, цирковым артистом, артистом труппы Пекинского оперного театра, преподавателем политологии Пекинского университета и секретарем в кабинете министров Чжоу Эньлая.

Его боевое прошлое привлекало меня. Большинство мастеров сегодняшнего времени могли учиться лишь у учеников этих прославленных Учителей; теперь же передо мной был один из тех представителей первого поколения, кто получил свои знания непосредственно у великих. Желание заниматься у мистера Квана переполнило меня, и я попросил его учить меня.

Предложение совершенно очевидно ошеломило мистера Квана. Казалось, что финансовые соображения как нельзя более далеки от него. С сомнением в голосе мистер Кван сообщил, что это обойдется мне в тридцать пять долларов ежемесячно. Потом последовала пауза, после которой мистер Кван добавил, что за эту сумму ученик может заниматься у него четыре-пять раз в неделю – если хочет, конечно. Еще заминка. Словно почувствовав, что сказанное не в полной мере оправдывает размер оплаты, мистер Кван пустился объяснять, на что пойдут остальные деньги.

Как выяснилось, из тридцати пяти долларов мистер Кван тратил на себя лишь десять; еще десять долларов шло на строительство будущей школы, а оставшиеся пятнадцать мистер Кван отправлял в Китай своему учителю, чтобы поддержать его.

Я спросил у мистера Квана, как зовут его учителя: ведь все те, кого он назвал, уже ушли из жизни, и я гадал, кого же он имеет в виду.

– Мой даосский учитель, – ответил мистер Кван.

– Ваш даосский учитель? – с волнением переспросил я. – Но ведь он, наверное, совсем старый!

– Он действительно стар, – нехотя произнес мистер Кван, – у него длинные, совершенно белые волосы и борода. Ему сейчас 142 года. Он проводит время в медитации.

– Сто сорок два года? – еще больше изумился я. – Разве это возможно?

– Конечно, возможно. Ведь он даос.

– А вы?

– Я – тоже даосский аскет. Вообще-то, я обучаю боевым искусствам лишь в качестве побочного занятия.

Мы побеседовали с ним еще немного. Потом мистер Кван собрался уходить. Я еще несколько раз приходил к нему на занятия и вскоре стал одним из его учеников. Я был заинтересован не только в тех редких канонических стилях боевых искусств, которые преподавал мистер Кван, но и в изучении даосизма. Мне нравилось быть его учеником; я называл его Сифу.

Со стороны казалось, что мои сомнения и неуверенность в себе безграничны, поэтому я задавал Сифу нескончаемые вопросы. Как правило, его ответы были обстоятельны и полны глубокого смысла; но иногда он просто сообщал, что мне следует остаться с мучающим меня вопросом один на один. Такой ответ никогда не казался мне обычной попыткой уйти от проблемы, которую он не желал обсуждать. Несмотря на то что покровительство Сифу было щедрым, он никогда не перекладывал на себя ответственность за мою собственную жизнь.

Я прочел много книг о даосизме, но лишь углубив свои отношения с Сифу, я понял, что его даосизм представляет собой целостную, живую традицию, идущую далеко за пределы книжного теоретизирования. Для Сифу даосизм был больше чем религией или философией. Для него это был способ жизни. В самой своей сущности его даосизм был наукой жить естественно, полностью очищая себя во имя духовного развития. Поэтому, несмотря на то что даосская традиция включала в себя элементы магии, ритуальных церемоний и религиозной веры в необъятный пантеон божеств, Сифу делал акцент именно на аскетизме во имя освобождения от невежества и страданий.

Стремясь к этой цели, он говорил о необходимости ценить природу и непредвзято смотреть на мир; я довольно много читал об этом. И все же основной темой для него оставалось самопожертвование ради возможности внутреннего очищения и совершенства. Проще говоря, перед человеком стоит обманчиво простая задача: избежать разрушения себя, своего тела, а также других людей и окружающего мира вообще.

«Боги намеренно подвергают человека испытанию, – говаривал Сифу. - Хотим мы того или нет, они испытывают нашу способность пожертвовать собой в стремлении достигнуть другой стороны просветления вместо того, чтобы погрузиться в пучину жадности и саморазрушения. Твое тело – это Храм Господень, а твоя душа – сам Бог. Если ты засоряешь свое тело, оно начинает разрушаться, а вместе с телом гибнет и твой мозг. Естественно, что Бог покинет такое тело как можно скорее. Если же ты достаточно разбираешься в самопожертвовании, то обязательно достигнешь определенного вознаграждения за свои труды. Только тогда ты сможешь отбросить все «приятное», «радостное» – все то, что легко дается, – и постепенно очистишь свое тело. Это все равно что убрать внутри храма и заново выкрасить его в ожидании явления Господа».