Хроники ближайшей войны - [31]

Трудно быть русским государственником, фашистом и детоубийцей. Фашистский русский государственник отвечает за все, что тут наделало фашистское русское государство. А делало оно всегда примерно одно и то же, в силу своей специфики. До того как появился аргумент про чеченских детей, русский государственник всегда отвечал за Архипелаг Гулаг. Тогда в ответ на стыдное признание он слышал:

– А, так значит, вы за Архипелаг Гулаг? За миллионы невинно убиенных, среди которых были наши отцы, матери, жены, дети и внуки?! У моей бабушки двоюродная сестра сгинула на Колыме. Значит, вы хотите смерти моей бабушки?! Господа, сюда! Он бабушку, бабушку хочет убить…

И тут же бегут с транспарантом «Зачем ты убил бабушку?!», похищенным еще со съемок фильма «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен». Интеллигенция уже тогда поняла, что это транспарант очень полезный и может неоднократно пригодиться.

Государственник отвечает за все, потому что провозглашает принцип ответственности как таковой. В его понимании государственничество (если, конечно, он настоящий государственник) – прежде всего ответственность за страну, от которой он себя не отделяет. Немудрено, что либерал российского образца отпихивается от этой страны двумя руками, ужасно при этом возбуждаясь. Она ему даром не нужна, эта страна. Он не желает от нее зависеть. Он не намерен отвечать за ее историю, и лучше, чтобы ее вместе с историей вообще не было. Он отбояривается от страны, как от сломанного утюга, который ему пытается всучить на ВДНХ продавец, представляющийся сотрудником таинственного синдиката ТВ-6. В любом магазине такой утюг в исправном состоянии стоит вдвое дешевле, а тут ему навязывают испорченный и кричат:

– Вам страшно повезло! Ваша Родина лучшая в мире!

На ВДНХ так кричат с тридцатых годов, и уже тогда многие не верили.

На эту Родину без слез не взглянешь, а когда просят предъявить родословную – всегда оказывается, что когда она переставала быть такой вшивой, и глаза у нее меньше слезились, и лапы начинали ступать ровно,- покупалось это ценой одного и того же мероприятия: она начинала жрать свое потомство и за этот счет некоторое время выглядела благопристойно. Как только потомство бунтовало, разбегалось или отказывалось безропотно пожираться, у Родины тотчас наступало несварение желудка, потому что вегетарианскую пищу она не переносит. Взглянет порядочный человек на прошлое этой Родины, у которой периоды вшивости чередовались с пароксизмами чадофагии, да и скажет с брезгливостью:

– Пожалуйста, уберите.

Либерал российского разлива никогда не отвечает ни за что, потому что все здесь происходит помимо его воли, не так, как он хотел. Он хотел всем любви, добра и счастья, и чтобы он и его друзья рулили тут Всеми Процессами, никого больше не подпуская к рулю, но действуя при этом строго демократическими методами: Пиаром, Подкупом и Шантажом. К сожалению, выяснилось, что когда его друзья с помощью Пиара, Подкупа и Шантажа начинают тут рулить Всем,- Все вдруг куда-то девается, и с любовью, добром и счастьем получается определенный Напряг. Либерал за это не отвечает, потому что хотел Добра. Некоторое количество Добра он даже успел рассовать по карманам, а государственника презирает теперь с утроенной силой.

– Если уж продаваться,- цедит он сквозь зубы,- так хоть задорого.

Российский либерал способен уважать только того, кто продался задорого. Того, кто продался задешево, он презирает, а того, кто позорится бесплатно,- ненавидит. Потому что на дне души у российского либерала есть Совесть, и иногда она его кусает. Тогда российский либерал становится совсем как бешеный и плюется в оппонента до тех пор, пока Совесть не умолкает от обезвоживания.

Русский государственник всегда хочет крови, расстрелов, смертей, катастроф и репрессий. Любой государственник, осмеливающийся намекнуть о Надличных Ценностях, обязательно слышит в ответ:

– Видели мы уже эти надличные ценности! Чистота расы, лицевой угол, Германия превыше всего…

Если он вдруг полушепотом, корчась от смущения, выговорит, что любит Родину, ему немедленно скажут:

– Публично заниматься любовью – это эксгибиционизм!

И с тех пор каждое упоминание о государственнике будут встречать презрительным:

– А, этот трясун…

Впрочем, тут реакции могут быть разнообразны. Иногда в ответ на страшное признание можно услышать:

– Гитлер тоже любил Родину!

И действительно, что тут возразишь? Можно вспомнить об ужасной участи Вагнера, которого Гитлер тоже любил и который уж как-нибудь был побесспорнее Родины. Уж как-нибудь не столько людей перебил, да и с эстетикой у него было получше. Но Гитлер любил Вагнера – и если вы любите Вагнера, вы тоже Гитлер. Чтобы не быть Гитлером, вы должны любить мюзикл «Чикаго», потому что его Гитлер полюбить не успел.

Трудно, трудно быть русским государственником. Иногда на его робкое замечание, что ведь терпение народа однажды может и лопнуть,- он слышит истерический отклик:

– А не хочешь ли в табло, милый?! У меня, между прочим, двое детей!

Почему-то наличие детей является особенно мощным аргументом против русского государственника. Хотя, казалось бы, элементарная забота о будущем детей должна бы продиктовать простую мысль о том, что терпение так называемого населения действительно не бесконечно, а процесс ускорения развала ставит будущее этих самых детей под серьезное сомнение. Но ведь государственник предлагает съесть детей немедленно, он просто не может предлагать ничего другого – такое у него государство. Поэтому давайте его лучше действительно как следует побьем, дружно, либерально, всей стаей, по лучшим законам дворовой шпаны,- а когда он, побитый, завизжит в ответ «Будьте вы прокляты!», запишем этот крик на диктофон, отнесем на радио и со скорбным поджатием губ прослушаем в прямом эфире, добавив со значением: