Хроники Бейна. Книга 1 - [27]

– А! – воскликнул Магнус. – Я знаю, о ком вы. Этот человек как-то купил у моего друга несколько… необычных гравюр и ксилографий.

– У него есть еще два прозвища: Бенедикт Червь и Бенедикт Зверь, – продолжил Эдмунд. – Он рыщет по ночам, пока мы спим. Конклав считает его совершенно ненормальным. Бедняжка Барбара! Боюсь, она слишком поспешила с замужеством. Но дело в том, что ее сердце было разбито, и…

Магнус откинулся на спинку стула.

– И кто же разбил ей сердце? – спросил он с интересом.

– Женские сердца – как фарфор на каминной полке. Их много, и так легко разбить одно, даже не заметив, – с легкой грустью пожал плечами Эдмунд и недовольно обернулся – о его кресло споткнулся господин в весьма безвкусном жилете.

– Простите, – сказал мужчина. – Кажется, я несколько нетрезв!

– О да, я готов проявить милосердие и поверить, что вы были пьяны, когда одевались, – пробормотал Магнус.

– Что? – переспросил незнакомец. – Меня зовут Олванли. А вы?… Вы ведь не один из этих индийских нуворишей?

Магнусу не очень-то нравилось объяснять белым европейцам, не способным отличить Шанхай от Рангуна, откуда он родом, но, с учетом беспорядков в Индии, то, что его приняли за индийца, не сулило ничего хорошего. Он вздохнул и вежливо представился.

– Эрондейл, – представился Эдмунд; открытая улыбка сделала свое дело.

– Так вы новички в клубе? – дружелюбно спросил Олванли. – Ну и ну! У нас, британцев, сегодня праздник. Выпьете стаканчик за мой счет?

Действительно, повод для праздника был, и еще какой: королева Виктория счастливо разрешилась от бремени, мать и новорожденная принцесса чувствовали себя прекрасно.

– Выпьем за здоровье принцессы Беатрис! За королеву!

– У бедняжки, кажется, теперь девять детей? – спросил Магнус. – Она, вероятно, так утомилась от этой оравы, что не смогла придумать для малышки оригинального имени. И уж точно слишком устала, чтобы править королевством. Непременно выпью за ее здоровье.

Эдмунд тоже был не прочь выпить, но оговорился и в здравице назвал королеву Ванессой, а не Викторией.

– Ха-ха-ха! – рассмеялся Магнус. – Послушайте-ка его! Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке.

Эдмунд пересел за стол и увлекся игрой в макао[5]. Магнус с некоторым волнением наблюдал за ним. Люди, которые верят, что им всегда и во всем сопутствует удача, опасны за карточным столом. А с темпераментом Эдмунда это вполне могло закончиться катастрофой. В том, как сверкали глаза юноши, цвет которых теперь напоминал море перед штормом, было что-то пугающее.

Море… Магнус подумал, что Эдмунд похож на корабль, который несется по волнам, отдавшись на волю ветра. Сможет ли он когда-нибудь бросить якорь в тихой гавани или разобьется о скалы, оставив после себя жалкие обломки?

Вообще-то Магнусу совершенно незачем было нянчиться с Сумеречным охотником. Эдмунд мог сам о себе позаботиться. Ему пришлось приложить некоторые усилия, чтобы уговорить Эдмунда отправиться на прогулку по ночным улицам, – надо было немного протрезветь.

* * *

Они шли по Сент-Джеймс-стрит, пустынной в этот час, и Магнус рассказывал о своих приключениях в Перу. Вдруг он почувствовал, что Эдмунд насторожился. Он напоминал пойнтера, услышавшего, как в кустах шевельнулась мышь, – стройное мускулистое тело напряглось.

Магнус проследил за взглядом Эдмунда и увидел человека в котелке, который придерживал дверцу кареты, о чем-то споря с пассажиром.

Через мгновение произошло нечто ужасное: человек в котелке схватил за руку женщину, сидевшую в карете, и попытался вытащить ее на улицу. Одета она была просто, как горничная или камеристка.

И он бы добился своего, если бы не вмешалась другая пассажирка – миниатюрная темноволосая женщина, шелковое платье которой шелестело, а голос гремел, подобно грому.

– Отпусти ее, мерзавец! – громко воскликнула она, хлестнув мужчину по лицу своим чепцом.

Вздрогнув от неожиданности, мужчина отпустил камеристку и схватил за руку ее спутницу. Женщина вскрикнула, скорее от ярости, чем от страха, и ударила обидчика в нос.

В эту минуту Магнус с Эдмундом увидели его сверкающие ядовито-зеленые глаза.

Демон! – подумал Магнус. И очень голодный, если охотится за женщинами посреди Лондона.

И этому демону здорово не повезло, что рядом оказался Сумеречный охотник.

Но Сумеречные охотники, как правило, не вступают в схватку с демонами поодиночке, и вдобавок ко всему Эдмунд Эрондейл был пьян.

– Хорошо, – сказал Магнус. – Давайте-ка остановимся и подумаем… Ах, вы уже убежали… Отлично. – Пальто Эдмунда уже лежало на мостовой, а шляпа медленно кружилась рядом.

Эдмунд подпрыгнул, сделал сальто, приземлился на крышу кареты и выхватил кнуты, которые прочертили две сверкающие дуги на фоне ночного неба. Он действовал с удивительной ловкостью, во взъерошенных волосах вспыхивали золотые искры, освещая лицо. «Лицо не смешливого мальчишки, а сурового ангела», – любуясь, подумал Магнус.

Один кнут обвился вокруг талии демона, другой затянулся у него на шее. Мгновение – и демон рухнул на землю.

– Ты слышал, что сказала дама, – произнес нефилим. – Отпусти ее.

Ощерив зубастую пасть, демон поднялся и рванулся к карете. Магнус поднял руку, и дверца кареты захлопнулась, сама карета проехала немного вперед, хотя кучера на козлах не было, а на крыше до сих пор стоял Эдмунд. Но парень не потерял равновесия. Ловко, как кошка, он спрыгнул на мостовую, свалил демона с ног и наступил ему на горло. Извиваясь, тварь начала менять очертания.