Хроники 1325 – 1340 - [7]
Другой особенностью Книги Третьей можно считать выход на передний план фигуры автора. Если в Книге Второй Фруассар еще предпочитал говорить о себе, используя безличные обороты («как вам выше уже было рассказано…», «итак, поговорим о…»), то теперь он смело пользуется личным местоимением «я». Более того, он фактически делает себя героем повествования, передавая в прямой речи свои разговоры со свидетелями разных событий и описывая в мемуарном стиле свои поездки за новым материалом.
Есть основания полагать, что к этому «выходу из тени» Фруассара подтолкнул радушный прием, оказанный ему при дворе Гастона Феба. Вероятно, именно граф де Фуа внушил Фруассару мысль о непреходящей ценности его труда и повысил его авторскую самооценку с помощью тонко сделанных комплиментов. В любом случае горделивую позицию, заявленную Фруассаром в Книге Третьей, следует считать отражением важных изменений, происходивших в общественной идеологии того времени. Распространение светской образованности и подъем городской культуры сопровождались ростом самосознания и индивидуализма в западноевропейском обществе. Прямым следствием этого стало уменьшение количества анонимных трудов. Автор XIV столетия уже стремится к самовыражению и обретению общественного признания. Он нередко готов сообщить читателю свое имя, поведать о своей точке зрения на тот или иной вопрос, рассказать о каком-нибудь случае из своей жизни. Широкое распространение получает мемуарно-биографический жанр. Представители дворянского сословия начинают с глубоким пиететом относиться к «людям науки», т. е. к образованным клирикам, способным обессмертить их образы и деяния в своих трудах. В то же время в интеллектуальных пишущих кругах все чаще высказывается мысль о том, что на человека следует смотреть не только как на носителя какого-нибудь титула и исполнителя определенной социальной функции, но и как на индивидуальность, обладающую набором личных качеств и достоинств. Конечно, наиболее законченный вид эта тенденция получила в трудах итальянских гуманистов, открыто противопоставлявших благородство душевное благородству наследственному. Однако авторская позиция Фруассара, в данном контексте, тоже выглядит весьма симптоматично. Несмотря на подобающее его сану смирение, он не считал нужным принижать свои творческие дарования и заслуги. Выходец из семьи горожан, Фруассар не упускал случая подчеркнуть, что именно личные достоинства обеспечили ему особое, привилегированное положение в дворянском обществе. Он открыто наслаждался своей близостью к кругам высшей знати и гордился той властью, которую имел над жизнями героев своего повествования — жизнями в памяти потомков, «ибо именно благодаря скрижалям сохраняется память о благородных и храбрых людях прошлого»[39]. Преисполненный сознания собственной значимости, Фруассар нередко предварял свое имя почетной приставкой «сир» и сравнивал свои занятия историографа с военной деятельностью благородных господ. Очевидно, он исходил из того, что его труд настолько «благороден и высок» по содержанию, что делает благородным и самого автора.
Действительно, Фруассар неоднократно заявляет, что исторический труд, рождающийся под его пером, не имеет аналогов по широте тематического охвата и увлекательности приводимых в нем сведений.
«… На мой взгляд, — пишет он, — начиная с сотворения мира и с тех времен, когда люди впервые стали воевать, ни в какой другой истории не найдешь стольких чудес и возвышенных подвигов, сколько их было совершено как на суше, так и на море, в ту эпоху и пору, когда шли вышеназванные войны, о коих я собираюсь вам рассказать и поведать»[40].
Главной причиной такой событийной насыщенности хронист считает беспрецедентное ускорение темпов общественной жизни. В связи с этим уместно вспомнить высказывание Гастона Феба, приведенное выше:
«… За последние 50 лет в мире случилось столько поразительных дел и ратных свершений, сколько раньше не происходило и за три века!»[41].
Это мнение разделяли очень многие современники Фруассара, и, надо сказать, небезосновательно. Дело в том, что Столетняя война сыграла роль мощного катализатора для многих общественных процессов. Стремительное изменение прежнего баланса сил на международной политической сцене, небывалое унижение Франции, связанное с военными успехами англичан, жестокие вспышки социальных противоречий, опустошительные эпидемии чумы — все это порождало в людях убежденность, что они стали свидетелями событий грандиозных и беспрецедентных по своей важности, что на их глазах происходит смена исторических эпох. Желание донести до потомков как можно более полную и достоверную информацию о событиях недавнего прошлого служило серьезным стимулом для развития исторического жанра в литературе. Ярчайшей иллюстрацией этого, безусловно, следует считать творчество Фруассара, во многих отношениях новаторское для своего времени.
Завершая краткую характеристику Книги Третьей, можно отметить, что вся она превращена в своеобразный панегирик науке, историческим знаниям и образованным людям («клирикам»), которые эти знания добывают, заносят в книги и хранят для потомков. Конечно, идеи о пользе и важности книжной традиции были весьма распространенными в XIV столетии, и Фруассар не является их первооткрывателем. Однако его оригинальность состоит в том, что он сделал сам процесс сбора исторического материала и написания «Хроник» сюжетом повествования.
Издание является продолжением русского перевода «Хроник» Жана Фруассара, опубликованного в 2008 году. В нем представлены три основные редакции Книги Первой («Амьенский манускрипт», «Римский манускрипт», манускрипты «семейства А/В») и освещаются события Столетней войны, происходившие с 1340 по 1350 г. В центре внимания Фруассара — борьба за бретонское наследство между Блуаским и Монфорским домами; военные действия в Аквитании (1345–1346); поход Эдуарда III по землям Северной Франции, итогом которого стала битва при Креси и завоевание города Кале (1346–1347); англо-шотландское противостояние, обернувшееся сокрушительным поражением для шотландцев в битве при Невилз-Кроссе (1346); эпидемия чумы, охватившая Западную Европу в 1348 г., а также многие другие исторические события, случившиеся в указанный период. Основной текст «Хроник» Фруассара дополняет обширное приложение, в котором помещены переводы нарративных и документальных источников XIV столетия.
Эмманюэль Ле Руа Ладюри, историк, продолжающий традицию Броделя, дает в этой книге обзор истории различных регионов Франции, рассказывает об их одновременной или поэтапной интеграции, благодаря политике "Старого режима" и режимов, установившихся после Французской революции. Национальному государству во Франции удалось добиться общности, несмотря на различия составляющих ее регионов. В наши дни эта общность иногда начинает колебаться из-за более или менее активных требований национального самоопределения, выдвигаемых периферийными областями: Эльзасом, Лотарингией, Бретанью, Корсикой и др.
Оценки личности и деятельности Феликса Дзержинского до сих пор вызывают много споров: от «рыцаря революции», «солдата великих боёв», «борца за народное дело» до «апостола террора», «кровожадного льва революции», «палача и душителя свободы». Он был одним из ярких представителей плеяды пламенных революционеров, «ленинской гвардии» — жесткий, принципиальный, бес— компромиссный и беспощадный к врагам социалистической революции. Как случилось, что Дзержинский, занимавший ключевые посты в правительстве Советской России, не имел даже аттестата об образовании? Как относился Железный Феликс к женщинам? Почему ревнитель революционной законности в дни «красного террора» единолично решал судьбы многих людей без суда и следствия, не испытывая при этом ни жалости, ни снисхождения к политическим противникам? Какова истинная причина скоропостижной кончины Феликса Дзержинского? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в книге.
Пособие для студентов-заочников 2-го курса исторических факультетов педагогических институтов Рекомендовано Главным управлением высших и средних педагогических учебных заведений Министерства просвещения РСФСР ИЗДАНИЕ ВТОРОЕ, ИСПРАВЛЕННОЕ И ДОПОЛНЕННОЕ, Выпуск II. Символ *, используемый для ссылок к тексте, заменен на цифры. Нумерация сносок сквозная. .
В книге П. Панкратова «Добрые люди» правдиво описана жизнь донского казачества во время гражданской войны, расказачивания и коллективизации.
В книге сотрудника Нижегородской архивной службы Б.М. Пудалова, кандидата филологических наук и специалиста по древнерусским рукописям, рассматриваются различные аспекты истории русских земель Среднего Поволжья во второй трети XIII — первой трети XIV в. Автор на основе сравнительно-текстологического анализа сообщений древнерусских летописей и с учетом результатов археологических исследований реконструирует события политической истории Городецко-Нижегородского края, делает выводы об административном статусе и системе управления регионом, а также рассматривает спорные проблемы генеалогии Суздальского княжеского дома, владевшего Нижегородским княжеством в XIV в. Книга адресована научным работникам, преподавателям, архивистам, студентам-историкам и филологам, а также всем интересующимся средневековой историей России и Нижегородского края.
В числе государств, входивших в состав Золотой Орды был «Русский улус» — совокупность княжеств Северо-Восточной Руси, покоренных в 1237–1241 гг. войсками правителя Бату. Из числа этих русских княжеств постепенно выделяется Московское великое княжество. Оно выходит на ведущие позиции в контактах с «татарами». Работа рассматривает связи между Москвой и татарскими государствами, образовавшимися после распада Золотой Орды (Большой Ордой и ее преемником Астраханским ханством, Крымским, Казанским, Сибирским, Касимовским ханствами, Ногайской Ордой), в ХѴ-ХѴІ вв.