Хроника жизни Фридриха Ницше - [4]
С 24 мая снова Базель. Темы летнего семинара: Эсхил, "Хоэфоры"; Доплатоновские философы. В конце мая памфлет У. фон Виламовиц-Меллендорфа "Филология будущего"; в качестве ответной реакции открытое письмо Вагнера к Ницше в "Norddeutsche Allgemeine Zeitung" от 23 июня. Ницше Вагнеру (24 июня): "Я избежал в своей жизни великой опасности - никогда не сблизиться с Вами и не пережить Трибшен и Байрейт". Вагнер Ницше (25 июня): "Говоря со всей строгостью, Вы, после моей жены, единственный выигрыш, выпавший мне в жизни". Резкая отповедь Роде Виламовицу (брошюра "Afterphilologie"). 20 июля Ницше посылает свою "Медитацию Манфред" Гансу фон Бюлову. Ответ Бюлова: "Вы, впрочем, сами обозначили Вашу музыку как "ужасную" - такова она и есть, ужаснее, чем кажется Вам самому, хотя и не общественно вредная, но хуже: вредная для Вас самих, не смогшего найти более скверного способа убить излишек досуга, чем на такой манер насилуя Евтерпу". Уничижительность этого отзыва отчасти компенсируется сообщением Вагнера о "весьма благосклонной" реакции Листа на музыку "профессора Ницше".
Бойкот студентами-филологами зимнего семестра на тему "Греческая и римская риторика". "Я узнал даже, что одни студент... задержался в Бонне и в порыве счастья написал родным, что он благодарит Бога за то, что не учится в университете, где преподаю я" (Э. Роде в ноябре). Читает Герцена в переводе М. фон Мейзенбуг. На Рождество "Пять предисловий к пяти ненаписанным книгам" - подарок Козиме Вагнер ко дню рождения.
1873
Резкое и уже периодически повторяющееся всю жизнь ухудшение здоровья. Отчуждение от филологии. Из письма Ричля к В. Фишеру от 2 февраля: "Но наш Ницше! - да, вот уж действительно темная история, как, впрочем, и сами Вы несмотря на все благоволение к этому превосходному человеку - отметили в Вашем письме. Просто удивительно, каким образом в нем уживаются две души. С одной стороны, строжайший метод квалифицированно научного исследования.., с другой, этот фантастически чрезмерный, сверхостроумно перекувыркивающийся в непонятное вагнеро-шопенгауэровский искусство-мистерие-религие-фанатизм! Ибо едва ли будет преувеличением сказать, что он и его - находящиеся всецело под его магическим влиянием - соадепты, Роде и Ромундт, в сущности помышляют основать новую религию. Бог в помощь! Самым дружеским образом я не скрыл от него ни письменно, ни устно того, на что здесь лишь намекаю. Конечно, все в то и упирается, что нам недостает взаимопонимания; для меня он слишком головокружительно высок, для него я слишком гусенично ползуч. Больше всего злит меня его неуважение к родной матери, вскормившей его своей грудью: к филологии".
6 марта - фортепианная композиция "Monodie a deux" (Монодия вдвоем), написанная как свадебный подарок Габриэлю Моно и Ольге Герцен (приемной дочери А. Герцена), с которыми Ницше сдружился через М. фон Мейзенбуг. На Пасху вместе с Роде поездка в Байрейт, где Ницше читает по вечерам в узком семейном кругу Вагнеров рукопись своего незаконченного сочинения "Философия в трагическую эпоху греков". С середины апреля - начало работы над первым из "Несвоевременных размышлений". 24 апреля - новая музыкальная композиция "Гимн к дружбе". Темы летнего семестра и семинара: Досократики; Греческие элегические поэты (зимний семестр - Жизнь и произведения Платона); в числе слушателей летнего семестра Пауль Рэ.
Резкое ухудшение зрения, вплоть до невозможности самому писать. К. фон Герсдорф записывает под диктовку Ницше первое "Несвоевременное" и статью "Об истине и лжи во внеморальном смысле", а также ведет его переписку с Козимой Вагнер и М. фон Мейзенбуг. Совместное чтение: в числе прочих книг "Отцы и дети" Тургенева.
8 августа - выход в свет первого "Несвоевременного". Из письма Вагнера от 21 сентября: "Это было чудесное потрясение - снова видеть Вашу руку! И все же, глядя на нее, я ощущал чаще всего лишь обеспокоенность, как и вообще Вы причиняете мне теперь больше беспокойства, чем радости, - а это говорит о многом, так как никто в свою очередь не может радоваться о Вас столь сильно, как я... Что касается Вас, то... я предвижу время, когда мне придется защищать Вашу книгу от Вас самих. - Я снова читал ее и клянусь Вам Богом, что считаю Вас единственным, кто знает, чего я хочу!" Оживленная полемика вокруг первого "Несвоевременного" (9 рецензий). 22 октября Ницше пишет "Воззвание к немцам" в защиту байрейтского дела. Текст воззвания отклоняется делегатами вагнеровских ферейнов как слишком серьезный и написанный в пессимистических тонах. Из письма Козимы Вагнер к Э. Роде от 28 ноября: "Он был здесь 31 октября, его вид внушил нам тревогу, меня, впрочем, взволновало его настроение... Передайте ему, пожалуйста, что мы справлялись о нем и часто вспоминаем его. Его воззвание было великолепным - единственно верное и прекрасное слово, - но кто рискнет высказать его нынче?.. Мой отец (Ф. Лист. - К. С.) - прошу сообщить ему и это - написал мне, что он прочитал "Несвоевременные размышления" с большой охотой, и просил меня передать автору от его имени слова восхищения и симпатии".
Книга посвящена одному из крупнейших мыслителей второй половины XVIII — начала XIX века. Особое внимание в ней уделяется творческой биографии мыслителя. Философское и естественнонаучное мировоззрение Гёте представлено на фоне духовного развития Европы Нового времени.Для широкого круга читателей.
Рудольф Штейнер, «Загадки философии». Опубликовано в журнале «Вопросы философии», 12/2002.
Удивительная книга, после которой — скажем мы в стиле Ницше — неприлично уже в наш век знания не быть христианином. Книга, ставшая жизнью и подтвержденная каждым биением жизни написавшего ее человека. Любителям всяческих магий и не снилась такая магическая власть, которая царственно просвечивает через каждую ее страницу: вершина, достигнутая тут, — та самая, с которой только и открываются «все царства мира и слава их». Мне приходит в голову невозможный, но еще раз эвристически оправданный вопрос: а что, если свобода, сотворенная в этой книге, не была бы христианской? Ответ — по уже неотвратимой аналогии — приходит сразу: тогда бы это был Иисус, не тронувшийся к Иордани, и значит, Иисус, отказывающийся осуществить впервые мистерию слов: «Не я, но Христос во мне»; наверняка и ему раздался бы голос: «Сей есть Сын Мой возлюбленный», только голос этот принадлежал бы уже не Отцу… И еще одно, на этот раз, впрочем, вполне возможное сравнение: образ царя-мага, ведомого Рождественской звездой и возлагающего дары к ногам только что рожденного младенца… Эта книга, философия свободы — по сути магия свободы — и стала таким даром, поднесенным самым свободным духом земли восстающему в Космосе эфирному Христу.
Автор в своей работе пытается переосмыслить творчество Гете, важность его литературного наследия для мировой культуры.Гете-поэт как функция переменного значения, охватывает целый класс проявлений этой личности: поэт-философ, поэт-естествоиспытатель. Но что бы он не делал, чем бы ни занимался, он прежде всего и во всем поэт.
Лекция прочитанная в МГУ им. Ломоносова в 25 мая 2005 г. "Философии по большому счету, — нет. Исчезли философские проблемы. Философия была всегда последовательностью проблем, а сейчас этого вовсе нет. Все эти Деррида склонированы с Хайдеггера, которому принадлежит честь быть первым дезертиром западной философии. Великую и трагическую работу мысли более чем двух тысячелетий он свёл просто к какой-то аграрной мистике. Гуссерль именно этому ужаснулся в своем талантливом ученике. Хайдеггер — это что-то вроде Рильке в философии.
Усваивая азы конкретного мышления, мы начинаем едва ли не с того, что отучиваемся на скорую руку априоризировать понятия и привыкаем пользоваться ими сквозь окуляр различных "жизненных миров". У рыночных торговок в Афинах, судачивших о Демосфене и Изократе, отнялся бы язык, приведись им однажды услышать слово идея в более поздней семантике, скажем из уст Локка или Канта. Равным образом: никому не придет сегодня в голову выразить свое восхищение собеседником, сказав ему: "Вы, просто, ну какой-то психопат!", что еще в конце XIX века, после того как усилиями литераторов и модных психологов выяснилось, что страдают не только телом, но и "душой", могло бы вполне сойти за комплимент.
Один из самых преуспевающих предпринимателей Японии — Казуо Инамори делится в книге своими философскими воззрениями, следуя которым он живет и работает уже более трех десятилетий. Эта замечательная книга вселяет веру в бесконечные возможности человека. Она наполнена мудростью, помогающей преодолевать невзгоды и превращать мечты в реальность. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Один из величайших ученых XX века Николай Вавилов мечтал покончить с голодом в мире, но в 1943 г. сам умер от голода в саратовской тюрьме. Пионер отечественной генетики, неутомимый и неунывающий охотник за растениями, стал жертвой идеологизации сталинской науки. Не пасовавший ни перед научными трудностями, ни перед сложнейшими экспедициями в самые дикие уголки Земли, Николай Вавилов не смог ничего противопоставить напору циничного демагога- конъюнктурщика Трофима Лысенко. Чистка генетиков отбросила отечественную науку на целое поколение назад и нанесла стране огромный вред. Воссоздавая историю того, как величайшая гуманитарная миссия привела Николая Вавилова к голодной смерти, Питер Прингл опирался на недавно открытые архивные документы, личную и официальную переписку, яркие отчеты об экспедициях, ранее не публиковавшиеся семейные письма и дневники, а также воспоминания очевидцев.
Биография Джоан Роулинг, написанная итальянской исследовательницей ее жизни и творчества Мариной Ленти. Роулинг никогда не соглашалась на выпуск официальной биографии, поэтому и на родине писательницы их опубликовано немного. Вся информация почерпнута автором из заявлений, которые делала в средствах массовой информации в течение последних двадцати трех лет сама Роулинг либо те, кто с ней связан, а также из новостных публикаций про писательницу с тех пор, как она стала мировой знаменитостью. В книге есть одна выразительная особенность.
Имя банкирского дома Ротшильдов сегодня известно каждому. О Ротшильдах слагались легенды и ходили самые невероятные слухи, их изображали на карикатурах в виде пауков, опутавших земной шар. Люди, объединенные этой фамилией, до сих пор олицетворяют жизненный успех. В чем же секрет этого успеха? О становлении банкирского дома Ротшильдов и их продвижении к власти и могуществу рассказывает израильский историк, журналист Атекс Фрид, автор многочисленных научно-популярных статей.
Многогранная дипломатическая деятельность Назира Тюрякулова — полпреда СССР в Королевстве Саудовская Аравия в 1928–1936 годах — оставалась долгие годы малоизвестной для широкой общественности. Книга доктора политических наук Т. А. Мансурова на основе богатого историко-документального материала раскрывает многие интересные факты борьбы Советского Союза за укрепление своих позиций на Аравийском полуострове в 20-30-е годы XX столетия и яркую роль в ней советского полпреда Тюрякулова — талантливого государственного деятеля, публициста и дипломата, вся жизнь которого была посвящена благородному служению своему народу. Автор на протяжении многих лет подробно изучал деятельность Назира Тюрякулова, используя документы Архива внешней политики РФ и других центральных архивов в Москве.
Воспоминания видного государственного деятеля, трижды занимавшего пост премьер-министра и бывшего президентом республики в 1913–1920 годах, содержат исчерпывающую информацию из истории внутренней и внешней политики Франции в период Первой мировой войны. Особую ценность придает труду богатый фактический материал о стратегических планах накануне войны, основных ее этапах, взаимоотношениях партнеров по Антанте, ходе боевых действий. Первая книга охватывает период 1914–1915 годов. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.