Хроника времен Виктора Подгурского - [28]

Последнее время Подгурский жил только шахматами. Он знал, что в лаборатории известно о его успехах. Даже Николай Николаевич как-то ему сказал:

- Я слыхал, что вы задали жару нашим старикам.

Приходя по делам на третий этаж, Подгурский мельком поглядывал на таблицу: "Черт возьми, все-таки семь единиц!"

Подходить же к ней открыто он не решался: еще подумают, что любуется своими успехами. "И потом, - размышлял Подгурский, - в конце концов, что такое шахматы? Здесь люди заняты важными, серьезными делами, а шахматы так, развлечение".

Но Подгурский не знал, что его имя стало популярно на заводе. Вообще на заводе было много шахматистов, но в турнире с конструкторами играть не решались. Слишком уж они были сильны. И вдруг какой-то восемнадцатилетний мальчишка всех разбил...

Подгурский не знал, что, когда он приходит в цех, на него незаметно указывают: "Вот Подгурский!" - и что девушки-копировщицы, глядя на него, перешептываются, и что стоит только у таблицы собраться двоим-троим, как начинают склонять во всех падежах его фамилию.

Ничего этого Виктор не знал. Он готовился к предстоящей партии с Акимовым. Теперь, когда к нему пришел успех и он сам как-то поднялся в собственных глазах, он хотел только победы.

Решающий вечер настал. Он поднимается на третий этаж. Навстречу ему спускается поток спешащих домой людей. Многие приветствуют его и, ему кажется, по-особому на него смотрят. Подгурский сегодня еще не был в цехе, поэтому с ним здоровается секретарша заместителя директора. Здоровается первой.

В этот вечер на третьем этаже работает передвижная библиотека. У столиков с книгами столпился народ. Виктор увидел Алю, но стоило ей заметить Виктора, как она сразу же отвернулась и уткнулась в толстую книгу.

Виктор здоровается с Акимовым. Садится. Их обступают со всех сторон. Болельщики молчат. Акимов спокоен. Он берет своими сильными смуглыми пальцами нового пластмассового коня, минуту крутит его в руке и делает ход. У Акимова очень симпатичное лицо. Что-то мягкое и в то же время уверенное проскальзывает в его манерах. В профиль он похож на отца Виктора... Отец погиб в войну, а его фотография висит над кроватью матери...

С первых ходов у Виктора появилось ощущение, будто он попал в тиски. Ему не давали развернуться. Акимов не давал ему инициативы. Все комбинации Подгурского разгадывались и пресекались в самом начале. Виктор почувствовал, как постепенно сжимаются тиски... "Неужели я проиграю? лихорадочно думал он. - Вот тебе и чемпион! Неужели и эта неожиданно вспыхнувшая мечта рассыплется в прах? Как же я теперь буду смотреть в глаза той же Але?.."

Акимов перешел в атаку на короля и пожертвовал слона.

"Да, это конец", - пронеслось в голове у Виктора. И вдруг в напряженном молчании болельщиков послышался голос Баранова:

- Теперь состоится вынос тела...

Вынос тела? Это его тела? Но он не хочет проигрывать. Виктор надолго задумывается и находит ответ. Среди болельщиков ропот. Ему показалось, что и сам Акимов с удивлением взглянул на него.

Положение немного разрядилось, но осталось нелегким. Болельщики - это в основном участники турнира. Вот над Акимовым склонилась лысая голова первого противника Подгурского. Он верен своей привычке и ежеминутно протирает платком очки. "Хороший старик, но как он тогда расстроился! думает Виктор. - Когда я у них выигрывал, они все жаловались, что, мол, сегодня были не в форме, торопились, неудачно разыграли начало, просмотрели... Словом, находилось несколько причин. Но я продолжал всех громить, и постепенно меня признали за силу. Сейчас они все против меня. Но мы не сдаемся, мы еще повоюем. Вперед!" Подгурский переходит в контратаку. Акимов воспринимает это спокойно. Он зачем-то разменивается пешками. Шах!.. Так вот оно что... Вот это просмотрел... Слон объявил шах. Вилка на ферзя. Подгурский сразу же понимает, что это конец. Защиты нет. Акимов забирает ферзя. Еще неудачный ход, и у Виктора нет ладьи. Как быстро все произошло!.. Все. Конец. Виктор, запинаясь, произносит:

- Это здорово сделано... - встает и, прикусив губу, отходит к окну. Он не слышит, как кричат болельщики, как они поздравляют Акимова, он не замечает тревожных глаз Али и не задумывается, почему она задержалась в цехе (просто он видел, что у столиков стоит девушка, ну, и пускай стоит...); он, конечно, не знает, что Акимов говорит о нем Баранову:

- А все-таки молодец парень!

...В темноте за окном виден слабо белеющий заводской двор и стена проходной будки, к которой подвешен фонарь. Фонарь освещает лишь начало дорожек, протоптанных на снегу и сходящихся у проходной. Дальше, на соседней улице, светлыми квадратами окон возвышаются большие дома, похожие на шахматную доску. А еще дальше и еще выше, на невидимом каркасе строящегося здания, идет сварка. Белая яркая вспышка выхватывает из темноты железные балки, но быстро гаснет, рассыпавшись на сотни искр, потонувших в черном небе...

Кто-то коснулся его руки. Он обернулся и увидел Алю. Она улыбалась, как будто ничего с ним и не случилось и они только что встретились. Но улыбалась губами, а не глазами.