Хроника смертельного лета - [190]

…Он договорился с Андреем, что они поедут в Поконо Лейк, в тот же бар. В два часа дня Олег заглянул в вечно незапертую дверь орловского коттеджа. Он позвал приятеля, но Орлов не ответил. Не торопясь и оглядываясь по сторонам, прошел в гостиную, оттуда – в холл. Дверь в комнату Андрея была приоткрыта, и из-за нее доносились голоса. Он заглянул в щель и чуть отпрянул.

Они лежали в объятиях друг друга, обнаженные, ничем не прикрытые. Олег хорошо видел идеальные очертания тела Кэти, ее длинные темные волосы, рассыпавшиеся по груди Орлова. Тот, казалось, дремал.

– А ты заметил, что я нравлюсь твоему другу? – вдруг спросила девушка, водя пальцем по его ладони.

– Что? – тот мгновенно проснулся и приподнял голову, чтобы лучше видеть лицо Кэти. Она безмятежно улыбалась.

Олег ощутил, как мгновенно запылало все тело, словно его ошпарили кипятком – неужели так очевидно, что она ему нравится? Пожалуй, больше, чем нравится – у него перехватывало дыхание, когда он наблюдал, как Кэти вытирает пыль или чистит унитаз. Значит, она поняла!

– С чего ты взяла? – нахмурился Андрей. – Он тебе сказал?

– Нет, – хихикнула она, – просто он глаз с меня не сводит.

– Тебе показалось, – Орлов отстранил ее и рывком сел на постели, – этого просто не может быть.

– Почему это? – девушка чуть обиделась.

– Потому!..

– А он красивый, – Кэти сделала глубокий вздох, и Олег замер. Она считает его красивым?!

– Чего в нем красивого, – скривился Орлов, – длинный, тощий.

– Что ты понимаешь! – усмехнулась она. – У него красивые глаза. И он очень умный. Стихи мне читал.

– Что?!

– Да. Когда мы с ним дождь пережидали. Правда, я ничего не поняла. Он по-французски их читал. Про какую-то Барбару…

Орлов безмолвствовал, и Олегу на мгновение показалось, что его приятель решил прекратить этот щекотливый разговор, но тут Андрей словно очнулся.

– Там тебе ничего не светит, – злорадно произнес он.

– Ты уверен? – в ее голосе отчетливо слышалась провокация.

– Уверен, – и Орлов выпалил: – он девушками не интересуется. Он голубой.

– Что?! – она прыснула и зажала ладошкой рот, – ты врешь!

– Голубой, – с видимым удовольствием повторил Орлов, – педераст. Он и ко мне клеился.

– Как тебе не стыдно! – возмутилась Кэти. – Так нельзя говорить!

– Нельзя, – удивился Орлов, – это почему?

Олег отшатнулся от двери. Окружающие его предметы стали терять очертания – резким спазмом сдавило голову. Он ухватился рукой за стену – это позволило ему удержаться на ногах. К горлу подступила такая тошнота, что Олегу показалось, что его вот-вот вывернет наизнанку прямо под дверью. Но сейчас она скажет этому гаду, что он не прав, и она ему не верит.

– Надо говорить – гей, – услышал он ее голос, – нет, ну кто бы мог подумать! Жаль! – Орлов что-то ей ответил, но Олег уже не разобрал его слов. Он старался ступать осторожно, так, чтобы его шаги не услышали эти двое – тот, кого он считал единственным другом, и та, которая занимала его грешные мысли и царила в ночных мечтах.

Олег покинул коттедж Орловых, шатаясь. Его по-прежнему мутило, и было тяжело дышать. Он еще не знал, что этот ком в горле называется ненависть. Он начал ее старательно лелеять, взращивать и всячески подпитывать…

Прошел месяц.

…Он слышал с балкона, как Кэти уходила от Орловых. Сейчас она придет к ним, и он попытается объяснить ей, какую непоправимую ошибку она совершила.

– Да, мэм, я все поняла, – Кэти стояла в дверях, выслушивая указания Валерии. Та, с трудом скрывая неприязнь, старалась держаться в рамках вежливости. Надо сказать, девушка не понравилась ей с первого взгляда. Ни Гарвардский университет, ни кафедра славистики не произвели на Орлову никакого впечатления. Наглая, развязная, вызывающе одетая девица – словом, шлюха. Валерия с тревогой ловила взгляды сына, которыми тот провожал юную горничную, и понимала – ни в коем случае их нельзя оставлять наедине. Но разве возможно уследить за гормональной бурей, бушующей в организме пятнадцатилетнего подростка? Свои возможности она явно переоценила – парочка внаглую занималась любовью, даже когда Валерия была дома, находя в этом особую остроту ощущений – словно на американских горках…

– Да, мэм, я все поняла, – Кэти вышла, осторожно прикрыв за собой дверь и тихо ругнувшись сквозь зубы: «Старая корова!» С Мариной она ладила гораздо лучше – та, спокойная, улыбчивая и непривередливая, не ходила за ней, пальцем проверяя, хорошо ли вытерта пыль с камина. Кэти с удовольствием представила, как поболтает с Олегом… Все же жаль, что такому интересному парню, насмешливому и умному не по годам, нравятся мальчики. Вот ведь недоразумение!

Кэти открыла дверь коттеджа Рыковых.

– Эй, есть кто-нибудь? – крикнула она, но в доме стояла тишина. Никого нет – ну что же, вот шанс остаться наедине со своими мыслями. Видимо, пришло время возвращаться в Бостон, надо готовиться к новому семестру. Дрю[71]такой славный, им хорошо вместе, но сколько это может сходить им с рук? Не дай бог, его мать-грымза что-нибудь пронюхает – скандала не оберешься. И не видать рекомендательных писем от миссис Энтуани…

«Пожалуй, это единственно верное решение», – бормотала она себе под нос, согнувшись в три погибели, натирая порошком ванну. Она скребла ее с таким остервенением, словно та виновата в том, что ей, Кэтрин Жаклин Маккларен, приходилось принимать решение, которое она не хотела принимать. Ну вот, теперь можно ополоснуть ванну теплой водой и – готово.